Сибирские огни, 1988, № 11

Что же касается положения о том, что «духовное выше материи», то здесь налицо богоискательский аспект. Духовное — выс­ шая форма материи, которую мы знаем, и еще не известно, что выше высшего и что ниже низшего. На этот счет мы не распо­ лагаем достаточно научной информацией. Таким образом, описанные положения хрипатовшины позволяют обозначить ее одним из разветвлений в течении русской, экзистенциальной философии. Но есть в метапостижении кокоулинско- го капитана замечательные мысли о пагуб­ ности для человека скорби и сытости, о равновесии духовного и материального, дей- ствуюшего в природе. Эти и некоторые дру­ гие философемы я бы назвал философией Хрипатого с большой буквы. Сложная, противоречивая философия би- ча-капитана, его метапостижение, вылив­ шееся в закон отношения к миру и ближ­ ним, наполнила глубиной этот яркий образ современного бродяги, поставила его в ряд художественных открытий последней чет­ верти века. Нет необходимости пересказывать всю одиссею Ивана Лонцова: плавание с Хри­ патым на сейнере «Арктика», пережитую им смерть бича-капитана, женитьбу на Топе Комаровой, работу в Мирном на строитель­ стве гидроэлектростанции — роман надо читать. Но на второй части этого полотна все же следует остановиться особо; здесь Иван выступает одним из активных участ­ ников строительства огромной гидроэлект­ ростанции, невольным свидетелем всех вы­ текающих из этого строительства последст­ вий. Прибывший с бригадой лесорубов на очи. стку ложа будущего водохранилища, Иван полон решимости спасти как можно боль­ ше лесных богатств. Но бич-«интеллигент» Хромцов охлаждает его благородный по­ рыв: «Когда на Братской топили, уже не го­ воря о лесных массивах сосны и кедрача, готовые штабеля уходили под воду — лист­ венница вся топляком на дно. Это зрелище видеть надо. Железная дорога не подняла заготовки древесины. Гигантская челове­ ческая работа брошена коту под хвост». То ж е произошло и на глазах Ивана. Фи­ нал романа созвучен с эсхатологическим символом повести В. Г. Распутина «Проща­ ние с Матерой». У Распутина; «В раскрытую дверь, как из разверстой пустоты, понесло туман и послышался не­ далекий тоскливый вой — то был прощаль­ ный голос Хозяина». У Кокоулина: «И вот теперь, не через тысячу веков, как у Чехова (в «Чайке».— В. Л .), словно во­ очию, увидел Иван землю пустой. Ни одно­ го живого существа. Глухота, водяная пус­ тыня. И он хотел вбежать в барак и кинуть­ ся к спящим, храпящим беззаботно мужи­ кам и разбудить их, крича: «Люди, люди, все, все, звери, птицы — беда на землю пришла! От нас, нашего недомыслия, рав­ нодушия, беспамятства! Спасем ее. Пусть живут куропатки, олени, гуси, пусть дышит лес...» И хоть «Огни и воды...» — сокращенный журнальный вариант, в нем сохранена ос­ новная социально-философская проблема­ тика авторского замысла. Она, как правди­ вое живое зеркало, отразила с^штность яв­ ления, именуемого программой освоения Сибири и районов Крайнего Севера, во всей его сложности и ужасающей дикости. Главная беда в программе этого освое­ ния — волюнтаризм властей (так называе­ мый командно-административный стиль), принимающий уродливые, извращенные фор­ мы. По своей сути — это произвол, о кото­ ром еще сто лет назад писал В. Г. Коро­ ленко в заявлении с отказом принять при­ сягу на «верноподданство» (12 июня 1881 г.): «...законным властям дано опасное пра­ во — право произвола и жизнь доказала массой ужасающих фактов, что они зло­ употребляли этим правом. Произвол втор­ гается во все отправления жизни, часто са­ мые честные и законные, и, задушив эти стремления в лучших проявлениях, откло­ няет жизненные течения с пути идейной пе­ реработки и закона на путь личных столк­ новений. Он порождает тот разлад между законным требованием и требованием сове­ сти, который я решаюсь выразить в настоя­ щем случае»'. Больше всего меня заставляют задумы­ ваться мысли Короленко о стремлениях в лучших проявлениях и отклонениях жизнен­ ных течений на пути личных столкновений. В них, на мой взгляд, четко выражено одно из важнейших противоречий российской жизни не только конца прошлого века, но и века нынешнего. Краеугольный камень этой проблемы — в волюнтаризме руководите­ лей. Для того, чтобы глубже вникнуть в суть проблематики романа, я встретился с его автором и задал несколько вопросов. Но ни интервью, ни беседы из этого не получи­ лось. Получился грустный рассказ Леонида Леонтьевича о том, как он пришел к этой теме, о том, что осталось «за кадром», и о том, что он думал о проблеме бичей вооб­ ще... Л . Л . Кокоулин: — К роману шел всю жизнь, ибо всю жизнь был на колесах — строил гидростан­ ции. Не только роман «Огни и воды...», но и другие мои книги рассказывают о невы­ думанных делах. В них — все мое наболев­ шее. Порою обстановка на строительстве была такова, что вольно или невольно сам оказывался виновником многих бед по це­ лому ряду причин. Наиболее характерные из них — лжепатриотизм, нравственное уродство, административно-командные сти­ ли формы руководства, бездушие и пренеб­ режительное отношение к человеку. Ложный патриотизм на декларативной закваске — на ура! — вещь безнравствен­ ная и пагубная. Любыми путями давать план и ток, забывая о человеке и губя при­ родные богатства, корежа и уничтожая высшие нравственные ценности нации,— ’ А. в, Х р а б р в в и ц к и й . «В. Г. Коро^ лгнко в Сибири, 1881—1884 гг. Биографическая хроника». В К 1 !.: «Сибирские страницы ж изни и творчества В. Г. Короленко». Новосибирск, «Н ау­ ка», 1987, с. 113.