Сибирские огни, 1988, № 11

ный из армии солдат, сельский учитель, при­ шедший с Алтая в Москву, да не куда-то, а во ВГИК, входит в столичное житье-бытье, в ту самую жизнь, которую мы теперь так активно перестраиваем. А каково ему было, самородку из захолустья? Посмотрите сно­ ва на знакомые рассказы. В каждом из них — он, Шукшин. Автор прямо обращает­ ся к читателю. Раз поверив в себя, в свое призвание, он показал нам нас самих — через себя, своими глазами. И страшное, и смешное, и прекрасное, и нелепое преломи­ лось в его сознании, прошло через его ду­ шу, открытую и беззащитную перед нами. И мы увидели себя. Авторская позиция в данном случае не нова, Шукшин продолжает традиции рус­ ской литературы. Взяв в герои Ваньку-ду- рачка из сказки «До третьих петухов», Шук­ шин не побоялся дать ему свое лицо, свои мудрые и умудренные глаза. Ванька ли это, отправившийся в поход «до третьих пету­ хов» и проходящий все искусы как нормаль­ ный человек, не без потерь; или это Иван, едущий по России и выпутывающийся из любых сложностей, хотя опять таки не без потерь; или это сам Василий Шукшин, с пронзающей сердца болью рассказывающий о том, что принято называть «отдельными уродливыми явлениями нашей жизни...» Я всегда вижу за всеми этими людьми — их автора. Они сливаются, расходятся, но друг без друга, они невозможны. Василий Шукшин во всем — писатель, творец слова, образа. Наше время дало ему богатейшую возможность воплотить слово, образ — зримо. Не случайно фильмы, пос­ тавленные по его произведениям другими, не получались А ведь Иван Шукшина — это тоже герой нашего времени. Конечно, многие черты, издавна находимые литературоведами в образе народного любимца, присутствуют в героях Шукшина: и кажущаяся простота, и смекалка, и за словом в карман не лезет. Но понимание, мудрость в глазах — это на­ ше время. И боль за человека, и стремле­ ние добиться того, чтобы люди осознали; Иван, едущий из дальнего далека в столи­ цу, такая же личность, как и столичные интеллектуалы,— это тоже наше время. Сострадание к человеку, плата за все своим сердцем — есть у Ф. М. Достоевского. Мне кажется, что народный талант, каким является Шукшин, сравним с лучшими име­ нами отечественной литературы еще и в том, что он, как все они, хорош и сам по себе, без сравнений. А его роль в нашей жизни, его влияние на нашу культуру? Об этом еще рано говорить. Достаточно того, что Василий Шукшин — был. Созданное им — неотъемлемая принадлежность искусст­ ва последних десятилетий. Имя его часто упоминается в самых разных работах о современной литературе и искусстве, он никуда не ушел от нас. Он не побоялся дать своим героям собственное лицо, лицо прос­ того сибирского мужика, он дал им свой взгляд человека, дошедшего до всего своим умом, своим опытом, своей болью. Таким мы его и видим. Мне кажется, будут появляться специаль­ ные работы, посвященные взаимодействию и взаимовлиянию литературы и кино, лите- рагурй' и теДеФй!^енй‘я, а такгНё'роЛ’Й №лёвй- д й н й ' й ййнб в ув'ёЙйьШйй и умёнОйетРй популярности того или иного писателя, промведения. Заметно, что истинному та­ ланту экранизация, пусть и сверхудачная, мало что прибавляет, а неудачная мало что убавляет. Хорошо или плохо сняли вот и весь наш комментарий в таком случае. Есть примеры иного плана, о них хочет­ ся сказать хотя бы несколько слов. Размыш­ ляя о лицах современников, составляющих портрет нашей эпохи, и о том, все ли и всякие ли типы вмещаются в последние де­ сятилетия, я невольно возвращаюсь мыслью к одному образу, поразившему воображение в ранней юности и теперь, в общем, не потерявшему своего обаяния. Штирлиц. Конечно, не тот Исаев-Штир­ лиц, о котором так много написал и, каж ет­ ся, еще напишет Юлиан Семенов. Нет, из всех, ныне уже весьма многочисленных, ипостасей выберу, конечно же, Штирлица — Вячеслава Тихонова, героя телефильма «Семнадцать мгновений весны», двенадцать вечеров подряд державшего у экранов те­ левизоров миллионы людей и сейчас, пят­ надцать лет спустя, продолжающего делать то же самое. Умный, интеллигентный, сдержанный, бесстрашный, красивый и — естественный в любой, даж е самой неверо­ ятной, ситуации. «Штирлиц знал...» — го­ ворит нам за кадром Ефим Копелян, и мы верим; конечно же, Штирлиц знал, знает и сделает так, как надо. Но каким же на­ до быть актером, чтобы держать знамени­ тую «сюиту взглядов» и создать образ та­ лантливого разведчика без головокружи­ тельных беганий, прыганий, гонок и мордо­ боя! Для меня, как, видимо, и для многих читателей, Юлиан Семенов зазвучал именно тогда, после появления фильма «Семнадцать мгновений весны». Не знаю, сколько про­ центов огромной популярности книг Семено­ ва принадлежит Вячеславу Тихонову. К а­ жется, процент существенный. Ведь книж­ ный Штирлиц — персонаж по преимущест­ ву легендарный, рыцарь без страха и упрека, выходит живым из всех переделок. Но беру в руки книгу, читаю, вижу перед собой думающего, действующего человека, сыгранного для нас Тихоновым. И верю. (Я не пытаюсь тут доказывать, что сам по себе Юлиан Семенов плох. Он чрезвычай­ но популярен; наверное, нет человека в нашей стране, не читавшего или не слышав­ шего о его книгах. Просто мне кажется, что критики отчасти упускают из виду этот немаловажный момент — удачную экрани­ зацию, безошибочный выбор актера на главную роль. Люди ведь сидят и смотрят на Штирлица все двенадцать вечеров, и снова через год-два-три, каждый раз, как фильм повторяют по ТВ. А посмотрев, перечитывают и эту, и другие книги писа­ теля, и гоняются за ними, и с интересом смотрят другие сериалы, снятые по его произведениям.) Может быть, совсем не плохо, что образ человека, наделенного исключительно поло­ жительными качествами, занимает такое место в нашем сознании. Он никого не теснит, не мешает нам видеть других лю­ дей. Мальчишки играют в Штирлица... Герой думающий и действующий не еёть одУО 'лййО,' до си^с пор бывает разд елён ^; <Шн а Щ Ш ? , д'^УёйЙ дйЙтв^^'т. Иной рШ