Сибирские огни, 1988, № 11

и в ощутимых бедах экономики, что не бу. дет канадый заботиться о благе всех, если все не будут обеспокоены благом каждого. Принцип этот, как доказала история, осуществим лищь в условиях подлинной не лицемерной демократии, когда источником власти при полной свободе и равенстве всех прав и возможностей является сам народ, а не какой-либо бюрократический орган, созданный «для народа». Думаю, сегодня настало нам самое время перечитывать со своими взрослеющими детьми Чернышевского и Герцена, но прежде всего — Ленина. Предвижу улыбку скепти­ ка и предлагаю ему строчки из письма студента Томского университета своим друзьям: «...Видимо, в каникулы засяду за Достоевского, а сейчас читаю и перечиты­ ваю «Былое и думы». Каков, оказывается Герцен! У меня просто слов нет! Если ты еще не читал, то обязательно начни листать! Как только заглянешь — не оторвешься И не надо никаких после этого монографий и современной исторической макулатуры типа откровений Брежнева. Не буду оце­ нивать, скажу только, что если у меня когда-нибудь будут дети, то их юность начнется с Герцена. Приложу все усилия чтобы это было так!» Сейчас, когда среди уверенных и черес­ чур уверенных голосов звучит немало рас­ терянных, смятенных перед трагической правдой о прошлом и непривычными кон­ турами будущего, именно обращение к классикам, Ленину поможет нам понять и объяснить детям, что происходит с об­ ществом. Именно чтение первоисточников, а не комментариев, которые, как показал тот ж е печальный опыт обучения последних лет, все умеют исказить, переиначить, умолчать... Давайте найдем в себе силы вниматель­ но и честно прочитать с детьми «Очередные задачи Советской власти», где Ленин про­ анализировал особенности демократическо­ го централизма и предостерег от условий, в которых демократия и централизм могут стать взаимно противоположны и превра­ титься в ходе борьбы между собой в бю­ рократический централизм или анархист­ ское своеволие. К сожалению, во многих школах взаимо­ отношения педагогического и детского кол­ лективов и сегодня основываются именно на принципах бюрократического центра­ лизма, подавляющего личность. И вот — младшие копируют старших бюрократов. Не комсомольское собрание, не совет отряда или дружины являются руководящими ор­ ганами детского коллектива, а — учитель, классный руководитель, администрация школы — «начальство». Не здесь ли берет начало иждивенчество, инфантилизм ребят, их скептическое, а то и прямо негативное отношение к обществен­ ным официальным мероприятиям, формам жизни? А человек — существо обществен­ ное... Школьному бюрократическому центра, лизму ребята противопоставляют анархист­ ское своеволие улицы. Бозникают «нефор­ мальные», враждующие между собой груп­ пировки, «тусовки», куда взрослым доступ закрыт. Мне приходилось наблюдать, как адми­ нистрация одной из школ распекала вось­ миклассниц. Вхожу в кабинет директора, когда речь зашла уже о том, что «если дальше так пойдет, тюрьмой кончится». Девчонки взъерошенные, мокрые от слез, с озлобленными, упрямыми лицами. В чем дело? Оказывается, срывали «систематичес­ ки» с вешалки пальто одноклассника, кото­ рый оборвал у одной из них пуговицы. То был традиционный для подросткового воз­ раста ритуал ухаживания. Конфликт мог разрешиться самими детьми и стать уроком жизни в коллективе. Но в кабинете дирек­ тора все стало уроком лицемерия, лжи и круговой поруки. А как детские конфликты разрешаются, например, по коммунарской методике ле­ нинградского профессора И. П. Иванова, которая сегодня, наконец, обрела вторую жизнь благодаря бесстрашию и энтузиаз­ му его последователей? Вот что рассказы­ вает ученица Игоря Петровича бывшая воспитательница интерната, а теперь ф и л о -' соф и социолог Л . Г. Борисова: когда ее воспитанники сильно провинились— облили чем-то скверным нелюбимую нянечку, она не стала оставлять их после обеда, как требовал директор, не стала читать нота­ ций, как советовали коллеги, а провела «разговор по кругу», как рекомендует Иванов. Каждый высказывает, что он д у ­ мает по поводу происшествия. Высказывает, что хочет и как хочет. Высказывается толь­ ко тот, кто хочет. Никакого принуждения. Учитель только эмоционально поддержива­ ет того, кого считает нужным. Не допрос, не коллективное разбиратель­ ство, а коллективное размышление о том, что произошло, почему и — обязательно — как п о п р а в и т ь . Вопрос «Кто это сде­ лал?» не ставился. И дети, кто хотел, на­ чали высказываться. Один говорил: «Ну что особенного?», другой «Так ей и надо!», «Обидно, конечно, человеку: нехорошо полу­ чилось, это же хотели пошутить не с него вовсе, случайно получилось...» А потом кто-то сказал: «Это сделал я. Но не для нее: должен был Вовка войти...» Что делать? Решают всем классом изви­ ниться и взять на себя ту работу, которую выполняла нянечка... Конфликт был ис­ черпан, а ребята обнаружили в себе спо­ собность понимать боль другого человека, признавать ошибки, исправлять их самос­ тоятельно и радоваться заслуженному про­ щению. Это и есть первая ступень школы управ­ ления, школы демократии. Только где она есть? У очень немногих педагогов остался талант слушать, выслу­ шивать до конца незрелую личность, вос­ принимать ее как равного собеседника и на условиях равенства и сотрудничества вес­ ти «диалог двух культур». Вот этого понимания — что любой ребенок есть непознанная Вселенная—-и не хвата­ ет авторитарному педагогу. ...— Натка, завтра приходи на переклич­ ку не к 11, как в объявлении, а к 10. Обяза­ тельно в школьной форме! — выпалила на одном дыхании староста класса Уля. — И приготовь ответы иа вопросы о своей про­ фессии, общественной работе и мечте! Нас будут снимать на кино! — Но,— растерялась Наташа, не смевшая признаться, что мечтает стать киноактрисой, потому что дома ее жестоко высмеивал