Сибирские огни, 1988, № 11

она учится играть на скрипке, и нет в в городе любимого ею шоколадного мороженого и шоколадных конфет... Вот такое «крамольное» письмо, за которое длительное время пришлось расплачиваться не только Оле, но и ее маме, и ее папе... По инициативе гороно в школе организо­ ванно провели травлю этой семьи. Допра­ шивали неоднократно Олю: «Покажи, куда ты опускала письмо»,— ходили на дом к ее родителям, заклеймили их на родитель­ ском собрании, а Олю — на классном часе, где говорилось, что дети Африки голодают и что пионеры должны бороться за мир, а не за мороженое... Смешно? Или рыдать хочется? В довер­ шение всего, когда статья была опубликова­ на под названием «Урок демократии для Оли», все ее «герои» прислали в редакцию опровержения — и учительница, и директор школы, и инспектор гороно, которую в результате этой «операции» сделали дирек­ тором педагогического училища... Нет, факты они не опровергали, ибо тому были сотни свидетелей. Они доказывали свою правоту, свои благие намерения и педагоги­ ческую эффективность своих действий... А сколько раз в конфликтных ситуациях я слышала еще одну «мудрость»; — Кто пишет в газету про свой коллек­ тив, тот не должен работать учителем. Ярко эта тенденция проявилась на Все­ российском съезде учителей, где дружно подобранные делегаты дружно ругали «Учительскую газету». Процитирую лишь одного из них: «Газета дискредитировала реформу, от­ влекла людей от выполнения ее партийных идей». (Аплодисменты), «Наша педагогичес­ кая критика — это околобеллетристическая тля» и т. п. Аплодисменты зала и одобрительные улыбки президиума поощряли оратора — В. X. Хадаева, делегата московского учи­ тельства, директора экспериментальной школы Академии педагогических наук СССР, кавалера ордена, заслуженного р а­ ботника школы РСФСР и т. д. и т. п. Это он на всероссийских совещаниях и со страниц ь^едомственной прессы наиболее яростно поносил учителей-новаторов. Орга­ низаторы совещаний объявляли Хадаева та­ лантливым педагогом... Пока его в такой роли не увидели на экране ЦТ земляки из Орджоникидзе. Они-то и сообщили в Моск­ ву, что это — мошенник, подделавший до­ кументы и впервые уволенный за то, что, будучи директором школы, помогал своему брату совратить и выкрасть восьмиклассни­ цу... Как выяснил юрист «Литературной газеты»', никаких орденов и поощрений не было, а были лишь неоднократные уволь­ нения за аморальное поведение... Такие хадаевы — «идейные противники» гласности и демократизации. Но было бы проще, если б перестройке школы сопротивлялись одни мошенники. Рано или поздно, те себя про­ являют и влиянием на честных людей уже не пользуются. И не от них зависят про­ цессы, происходящие в школе... От кого же и от чего? Приходилось ли вам со стороны наблю­ дать жизнь детского коллектива? Очень поучительное занятие; можно воочью уви- ' «Литературная газета». 1988. 20 января. 120 деть будущее общество. Составят ли его основу смелые мыслители, изобретатели, бунтари, яркие личности или «послушники», жадные до удовольствий приспособленцы, робкие, безликие «винтики», люди «малень­ кие и подневольные», как говорят они о себе, перекладывая ответственность за свои поступки на инструкцию или «вышестоя­ щие инстанции»... Когда в одной из сельских школ встретил меня не директор, а подтянутый, аккурат­ ный, подчеркнуто вежливый и в то же время свободный, не скованный в общении девя­ тиклассник, представился как дежурный, спросил, что мне нужно и проводил в комитет комсомола школы, а не к директору, поскольку меня интересовала дружба этих ребят с детдомовскими, мне подума­ лось, что здесь растят людей свободных, ответственных и смелых... Потом это наб­ людение не раз подтверждалось. Но вот другая картина, более, очевидно, всем знакомая; перед разъяренной учитель­ ницей или воспитательницей машет руками, крутится, вопит и оправдывается пацане­ нок или целый клубок детворы. А_ в лицо им — ефрейторский крик элегантной дамы: — Молчать! А ты закрой рот сейчас же и отвечай: будешь еще?! В воцарившейся тишине она еще минут пять кричит на виновного командным лю­ тым голосом, будь перед ней четырехлетний или четырнадцатилетний, и успокаивается, только доведя «противника» до слез или притворного раскаяния. (Именно «против­ ника»; одна из школ демонстрировала свой опыт под лозунгом «Как мы боремся с трудными подростками»). Кто потом вырастет из затюканного, замученного истеричными нотациями маль­ чишки? Лицемер, в душе ненавидящий всякое «начальство» уже за одно то, что ему могут скомандовать «закрой рот» или «отвечай», хоть и в более деликатной, ко­ нечно, форме? Тихоня, который никогда голоса не подаст и с инициативой не высту­ пит, чтоб не быть замеченным? Ведь ус­ тановки личности, характер бунтаря, бор­ ца или приспособленца закладываются в детстве. Между тем многие взрослые люди признаются, что никогда не испытывали такого унижения и давления, как в детстве, в школе или в семье, где мать, распаленная нравоучениями классного руководителя, тоже разговаривала в командно-диктатор­ ском тоне «запретителя», «ограничителя», «посрамите. 1 я», словом — тирана... В детстве же складывается тип мышле­ ния — демократический или авторитарный. Вот почему такое общественное, политичес­ кое даж е звучание приобрела сегодня та полемика, что ведется между сторонниками авторитарной педагогики, рожденной в к а­ бинетах, исповедующей принцип «Делай», как тебе велено!», и учителями-новаторами, создающими демократическую, творческую педагогику сотрудничества, основанную на диалоге и соавторстве равноправных участ­ ников воспитательного процесса, в кото­ ром бы каждый поступок, действие, побуж­ дение воспитанника были обусловлены коммунистическим принципом; забота каж ­ дого о благе всех и забота всех о благе каждого. Это нерасторжимое единство. Горькие минувшие десятилетия застоя до­ казали не только на моральном уровне, но