Сибирские огни, 1988, № 11

озаряемое зарницами. Я дотащил его до своего дома, ткнул пальцем в телефонную трубку. Боб непонимающе поднес трубку к уху. По свирепому, враз потемневшему взгляду, по сошедшимся на пере­ носице бровям, я понял — мы не успели, связь оборвалась, неизвестная иностранка канула в Лету. Боб бросил трубку. Боб выругался. Выругался не как композитор, а как самый обыкновенный электрик. — Ладно, извини,— сказал я. А сам подумал: может, оно и к лучшему. Как Мария Господчикова, как Харис Федиахметов, я совсем не ж е ­ лал терять Боба. Какой бы ни был, но он наш! А София, если на то пошло, пусть перебивается своими талантами. Если хотят еще раз услы­ шать «На лугах, лугах зеленых...» в авторском исполнении, пусть офи ­ циально пригласят Боба, а сманивать его ни к чему. Боб все же не сле­ пец, рано или поздно, но он поймет — новая кофточка Марии Господчи­ ковой, купленная ею в сельмаге, не т ак уж плоха. Может, по цвету лица Мария и уступает Лили Ивановой, но зато это ее собственное лицо! К тому же. Лили Иванова вряд ли просиживает весь день в сельской биб­ лиотеке, вряд ли ругается с начальством, выпрашивая грузовик для перевозки книг, вряд ли готовит каждый день пойло для коровы и поро­ сят. Не думаю, что песни Боба станут лучше, если яичницу по утрам бу­ дет ему готовить не Мария, а та же Лили Иванова. Проводив взглядом Боба, я поправил телефонную трубку. Пусть Боб позлится... Но сам не ложился, сидел у телефона, прислушивался к тому, как побрехивают во дворах собаки, как привычно тарахтит за рекой движок пилорамы. Бее. Второй час... Отбой! И тут телефон проснулся. — Това е композитор Борис Садырин?.. — Нет, нет, это я! — Почему так? — опять удивилась иностранка. Ее голос был зовущ, мягок. Я не выдержал, я метнулся за Бобом. «На лугах, лугах зеленых...» — Она тебе звонит!— крикнул я Бобу.— Я хочу спать, а она звонит и звонит! — Такая красивая?—- задумчиво спросил Боб. Я обрадовался: кажется, он уже верил мне. Более того, за это время он, кажется, вполне подготовил себя к неожиданной, но большой и сильной любви. Может, он д аж е уже любил эту настойчивую иностранку. Одеваясь, он задел ногой свой инструмент, занимавший чуть ли не полкомнаты, и несколько колокольчиков нежно и вопросительно звякнули... Без всякого сомнения. Боб был уже влюблен. Он слишком долго ждал чего-то такого, чтобы не влюбиться. Он был уже настолько влюб­ лен, что я, на всякий случай, приготовился его отговаривать от опромет­ чивых поступков. Б конце концов, иностранка со столь зовущим голосом и впрямь могла увезти от нас Садырина. «На лугах, лугах зеленых...» Мы перешагнули порог. Л еж ащ а я на столе трубка его потрясла. Он испугался. — Скажи, скажи ей... Слышь, скажи ей — нет меня, завтра буду, а?.. Пусть позвонит завтра... — Завтра уже наступило,— сказал я.— Когда рассветет, тебя опять увезут на какой-нибудь километр. Ты запутался в личной жизни. Боб. — А чё надо ей? — Может, она повезет тебя за границу.— Я пожал плечами.— Мо­ жет, ты теперь начнешь писать иностранные песни. Я же вижу, ты изме