Сибирские огни, 1988, № 11

— Работы невпроворот. На шестом километре столб сожгло молнией. Без света, что ли, сидеть? Не знаю, что подумала Господчикова, услышав это — п р и в е з ! — но она побледнела и гордо вскинула голову, одним движением перебро­ сив свой роскошный конский хвост с левого плеча на правое. Впрочем, Боба мы не увидели ни завтра, ни послезавтра. Авария произошла серьезная. Боб на неделю застрял с монтерами на шестом километре. Говорили: тянут заново провода. И все это время Мария Господчикова не переставала вздыхать: — Он изменился! Она говорила о Бобе. Сердце ее чувствовало — изменился... Скрывая замешательство и отчаяние, она з ад ав ал а мне кучу идиотских вопросов, смотрел ли я фильм про бедного Робинзона Крузо? Купил ли я бананы в сельмаге? Развратны ли, в принципе, иностранки? И как это можно, вот т ак вот взять да и привезти к нам в Таловку иностранку?.. Боба я начал считать придурком. Д аж е Пенелопа так не жд ала своего бродягу, как жд ал а Боба Са- дырина наша Мария из одноименного монастыря. «На лугах, лугах зеленых...» Н ад лесом бесшумно полыхнула сухая молния, испуганно з а рж а л а за поскотиной лошадь. Пахло теплой землей, спелым сеном. Я не жд ал звонков и когда телефон вновь ожил, решился, наконец, сказать Марии правду: не надо мне звонить, я не знаю, что там привез с собой Боб, пусть она сама пойдет к Бобу. И вообще, чем слушать сельские сплетни, нашла бы лучше для Боба книжку с жизнеутверждающими стихами. Таких, как известно, написано очень много. Звонок ока зался междугородным. — Моля!— услышал я вкрадчивый женский голос.— Това е компози­ тор Борис Садырин? Ошеломленный, я молчал. Звонили из Новосибирска. — Новосибирск е хубав град,— мягко и волнующе продолжила не­ знакомка.— Това е Борис?.. — Я не Борис,— ответил я, помолчав.— Я друг Бориса. — Почему так? — удивилась незнакомка.— Но где есть Борис? — Если вы подождете, я его позову. — Моля! — милостиво согласилась незнакомка.— Аз чакам. «На лугах, лугах зеленых...» Я бежал к дому Садырина. Судьба Бобу благоволила. Боб спал сном вконец умаявшегося человека. Спал рядом с металли­ ческой станиной своего необыкновенного инструмента. Я ворочал Боба с боку на бок, тер ему уши, дул в ноздри, но все мои попытки вторгнуться в его сон встречали мощное сопротивление. Боб отвечал мычанием, пе­ ремежая его словечками, смысл которых его далекая абонентка вряд ли смогла оценить. Я не отставал. В кои-то веки в Таловку звонит иностранка! «Спать хочу,— отбивался сонный, одуревший от духоты Боб.— Ни ­ куда не поеду, пусть хоть все столбы сгорят!» «Иностранка звонит!— втолковывал я.— Не надо никуда ехать. Перейдешь улицу, и все». «Нашли моду, не давать людям спать,— огрызался Боб.— Не пойду. Никуда не пойду». «Иностранка!— гудел я ему на ухо.— Ай лав ю! Иди, зови к нам свою иностранку. Пусть чешет к нам. Мы ей покажем наши малинники». — Чокнулся?— очнулся, наконец, Боб. Я выволок его из постели. В майке и в трусах выставил па крыльцо,