Сибирские огни, 1988, № 10

город высокопоставленных шлюх и сутенеров, хладнокровных убийц, лощеных теоретиков науки и слезливых поэтов, город тьмы и позора. Берлин представлялся Артюхину с е р ы м г о р о д о м , и, как ни странно, именно это ощущение рождало в нем самое сильное презрение. «Серый город,— думал Артюхин.— И вот я дошел до него своими ногами. Мне суждено победить этот серый город». — Вы докуривайте, а я к лейтенанту сбегаю,— сказал старшина и отправился на правый фланг. Лейтенанту пришлось отступить, спрятаться в немецких брошенных траншеях^. Унылый вид командира придал старшине бодрости, он знал, что любой человек нуждается в поддержке, и поэтому улыбался. — Не тужи, лейтенант! Не к теще на блины идем. Торопиться не с руки. — Торопиться-то некуда, да отставать неохота,— сказал лейтенант. Поверх траншеи опять зачиркал крупнокалиберный. Пылью запоро­ шило глаза. Лейтенант был мрачен. Шагу ступить не дает, подлец. В луже сидим, старшина! Хвостом по зслмле елозим. — Надо же и дух перевести,— отшутился Николайчук.— Как бы нам второпях мимо Берлина не перепрыгнуть. — Потери есть?— спросил лейтенант. — Кажись, все целые. — Удачно проскочили. — Ага,— вздохнул старшина.— Удачно. Скворчим, а не жаримся. — А что наша артиллерия рот раззявила?— вдруг рассердился лей­ тенант. Он еще не умел грубо ругаться и терялся, когда нужно было най­ ти подходящее выражение для чьей-то безответственности.— Тут бы ра­ зок долбануть прямой наводкой! Один разок! Режет, гад, из-под колпака. Чем его выкуришь? Старшина выглянул из траншеи и оглядел поле боя. В глаза ему блеснул огонь, и он заметил, откуда бьет этот проклятый пулеметчик. — Достанем! — Чего?— не понял лейтенант, но старшина не стал объяснять ему мелькнувшей мысли, только бросил назад:— Выкурим! Добраться до пулеметного гнезда было непросто, но это и не входи­ ло в намерения старшины. Между зданием конюшни и глубокой ворон­ кой от авиабомбы пространство можно было преодолеть за один рывок. И после воронки прыжком так же — к низкому парапету, а там ползком, и, лежа, с большим замахом,— кинуть на двадцать метров гранату или ^ ’тылку с зажигательной смесью. Если постараться, можно добросить. Пробираясь по траншее, Николайчук взял у ребят несколько тяжелых гранат, набил карманы легкими, осколочными. Потом прихватил с собой пару немецких, с длинными ручками. Зажигательной смеси ни у кого не оказалось. Иконников, узнав об этом, что-то пробурчал себе под нос и шагнул в избушку. Немецкая запасливость часто служила нашим солдатам доб- рую службу. Нашлась и в этой избушке, среди огородного инвентаря, большая белая фляга с тяжелой жидкостью. Удостоверившись, что это действительно то, что нужно, Иконников кликнул старшину. Вдвоем они выволокли флягу на свет божий. — Теперь бутылку надо. Там уже звенел__посудой Сметанин. Единственная бутылка, найденная ИМ, была неудобной, четырехгранной формы с коротким горлом. Старши- на выругался, но выбора не было. Вылив раствор какой-то ярко-синей жидкости, они набрали керосин и закупорили газетной затычкой. — Ждите. Один пойду. Потом, если что, Иконников. — Прикрыть тебя?— метнулся Сметанин. — Я тебе прикрою! Сидеть тихо. Чтоб я вас не слышал. Добравшись до угла конюшни, Николайчук отдышался, потом на­ прягся и, словно продавливая некую пленку, бросился плечом вперед. 6