Сибирские огни, 1988, № 10

и сяк подмазываюсь, дескать, можно и без загса, только пропишите, дедушка, ради бога. Тот на дыбки: «Как без загса?! Это безнравственно!ь> Вот, думаю, нравственник нашелся — внучку в жены блатовать. В об­ щем, не отвертелась... Хлопнула для храб­ рости стакан вина и поплелась в загс. На регистрацию — тоже под допингом. В бе­ лом платье, с золотым кольцом. Одуван­ чик финансировал венчальный маскарад. Только получили свидетельство о браке, я прямо в невестином наряде — в домоуп­ равление, на прописку. Успокоилась лишь, когда увидела в паспорте прописной штам- пик. Сначала все складывалось нормально. Женьшень помогал старику, как мертвому припарки. Прыгает козликом, куражится, да толку нету. А мне только того и надо. Вдруг Левчик Зуев с ума сходить начал — завалил стихами: «Девушка, в нарядном платье белом, ты зачем своим торгуешь телом?» Какое там тело! Я в джинсах, как в турпоходе, спала. Ой, что тут началось!.. Кошмар... Одуванчик в жуткого агрессора превратился. Орет козлетоном: «Это твои любовники издеваются! Не позволю над собой смеяться!» Начал заявление о раз­ воде сочинять, категорическое условие поставил: «Если стихоплета не посадишь в тюрьму, наследства лишу! Из квартиры вы­ гоню!» Думаю, провались ты со своим наследством, мне бы только под крышей удержаться... Вот в этой жуткой закрутке и познакомилась я в горуправлении мили­ ции с Костей Веселкиным. Левчика быстро уличили в подметных письмах. Но «Агрес­ сор» по-прежнему дуреет. Днем выспится, а всю ночь напролет мораль читает. А мне ж на работе чертежи чертить надо. Смотрю на белый лист ватмана — он черным ка­ жется. Прикинулась неопытной, к ребятам- чертежникам подмазываться стала. Спаси­ бо парням, выручили. Почти всю работу за меня делали. Чтобы полностью не свих­ нуться, начала тайком старику снотворное подсовывать. Как захрапит, я тоже прогло­ чу таблеточку и тишком на раскладушку в кухню. Утром, пока «Агрессор» не про­ снулся, завтрак приготовлю, чашку креп­ кого кофе выпью и бегом на работу. Мо­ лила бога об одном: только бы старик от снотворного не загнулся. Не знаю, бог помог или женьшень доконал, но скончал­ ся одуванчик от сердечной и легочной не­ достаточности. Похоронила с помощью Левчика старика и такая апатия навалилась, что ни наследство, ни квартира уже не ра­ довали... Со временем, конечно, оклема­ лась, но даже и теперь, как вспомню те кошмарные дни и ночи, мурашки по спине пробегают... Бирюков слушал Каретникову с повышен­ ным вниманием. Чем Даша больше расска­ зывала о себе, тем сильнее Антон убеж­ дался в том, что так убедительно может играть лишь талантливая профессиональная актриса и только тогда, когда роль отрепе­ тирована до мельчайших подробностей. Разумеется, чего-то Даша не договаривала, что-то преподносила в выгодном для себя свете, однако основа ее повествования бы­ ла реальной, не выдуманной. Жизнь Карет­ никовой, похоже, на самом деле складыва­ лась нелегко, путано. Нервишки заметно расшатались, и надо было иметь опреде­ ленную силу воли, чтобы окончательно не опуститься. Рассказывая, Даша часто хва­ талась за сигарету и каждый раз, сделав две-три жадных затяжки, брезгливо раз­ давливала окурок в пепельнице. — Вам совсем не к лицу курить, — ска­ зал Антон. — А кому из женщин эта гадость к ли­ цу?.. Начала, дурочка, еще в школе с под­ ражательства. Теперь не знаю, как бро­ сить. Хорошо, хоть в пьянку не втяну­ лась, — с невеселой усмешкой ответила Даша. Беседуя с подозреваемыми, Бирюков никогда не стремился к тому, чтобы не­ медленно уличить человека в преступле­ нии. В первую очередь он старался по­ нять, с кем имеет дело. Каретникова выг­ лядела небезупречно. В стрелалевии любой ценой и как можно скорее пробить соб­ ственную квартиру она наломала дров. Не вызывало симпатии и ее быстрое охлаж­ дение к Зуеву, когда тот стал инвалидом. Но для Антона сейчас важным было то, что смерть Зуева для Даши оказалась неожиданной, и она переживала эту траге­ дию искренне. Отвечая на вопросы, Ка­ ретникова не скрывала своих «завихрений», безжалостно осуждала себя. Память у нее была хорошей. Когда Бирюков спросил о конфликте с алкоголиком Дремезовым, Даша тяжело вздохнула: — Помню тот глупый случай. Я тогда еще у старухи за Каменкой жила. На авто­ бусной остановке Женька мертвецки пья­ ным лежал. Со знакомым парнем мы поздно вечером с работы возвращались. Вышли из автобуса и чуть на Женьку не наступили. Жалко его, дурака, стало. Сов­ рала парню, что это мой двоюродный брат. Тот помог притащить алкаша ко мне в комнатенку. Чтобы потом не возникало разговоров, вместе проверили у Женьки карманы. Там ни копейки не было. Где и кто его зачистил, не знаю. Утром Женька начал сразу клянчить три рубля на похме­ лье. А у меня у самой до получки всего рубль оставался. Ну мы и сцеггились, как кошка с собакой. После того сабантуя, когда я отшлепала Женьку по щекам, он стал называть меня «Грубияночкой». Вспомнила Каретникова и «золотозубого узбека», приходившего в прошлом году к Зуеву, когда того не было дома, за кассе­ той с песнями Высоцкого. Как понял Ан­ тон, Вася Сипенятин в обычной своей ма­ нере стал бесцеремонно договариваться с Дашей «насчет картошки дров поджарить». Даша, как всегда, не стерпела хамства. Психанув, она сорвала с нахала за магни­ тофонную запись лишнюю пятерку и такую просри-господи разыграла, что «узбек» мигом за дверь выскочил. Подвернулся удобный случай, чтобы вы­ яснить происхождение разухабистой Даши­ ной фотографии. Бирюков достал цветной снимок и показал его Даше: — Так вы перед «узбеком» выглядели? Каретникова расширенными глазами ус­ тавилась на свой портрет и ахнула: — Позорная лохмотница!.. — Здесь трудно вас узнать, — сказал Антон. Даша, щелкнув зажигалкой, прикурила сигарету и тут же раздавила ее в пепель­ нице: — Это, когда Левчик еще здоровым бьш, я дурачилась. Совсем ума не было.