Сибирские огни, 1988, № 10

Владимир БОЛОТИН ЧУЖОЙ ЧЕЛОВЕК Меж высоких хлебов затерялося Небогатое наше село. Горе горькое по свету шлялося И на нас невзначай набрело. Ой, беда приключилася страшная! Мы такой не знавали вовек: Как у нас — голова бесшабашная — Застрелился чужой человек! Н. А. Некрасов. Все запомню: мосты и немощи, и помост на немощеной площади, и народ в дожде, и вождя в плаЩе, и его на колхозной лошади. А на селе, что ни грязь, то веселие, что ни боль, что ни крест — красота! Принудительно на поселение вместе с ним привезли кота. Был он весь — словно рыцарь залатанный, сквозь забрало смотрел на народ. Не забрали б его, так залапали б— благо длинный был, как несчастливый год. А усы на нем — дыбом волосы. То ли слух, то ли суд до сих пор идет: — По воде ходил, будто посуху, и тем самым смущал в городах народ. Но село ни собой, ни судьбой не смутишь, пионеров лишь да красных девушек. Ни беды, ни любви, ни души здесь не утаишь, а тем более шила или кота в мешке. — Доставай!— и от крика вдруг мало воздуха. Только песней дышал, но запел народ: — По навозу пройди, будто посуху, вот тогда мы поверим, что ты самый тот. А так как верил он, что народ без зла и без пошлости (кто не верил — сам хуже скота), он в дерьмф вступил прямо с лошади, на плечо посадив кота. А по тракту гвоздей понабросано, больше, чем запчастей от трактора. — По гвоздям пройди, будто посуху,— так шутил он, и смеялись все в такт ему. Значит, свой, значит, наш, значит, можно с блатными песнями, сельсоветские можно и можно скотские. На фонарном столбе повесили для начала портрет Высоцкого. А потом занялись культурным досугом и в гульбе растоптали кота. — По крови пройди* будто посуху, . . вот тогда мы поверим! Вот тогда... ; т