Сибирские огни, 1988, № 10

Саня стоял перед пьяным соседом и зевал. Ждал, что еще скажет этот седенький духарик. На какой-то момент его отпустило, и он успел спросить: — Дед, слышишь, дед?.. Слышишь, старый недобиток? Тебе мамка в детстве зеленую тюбетейку не покупала? Тот посмотрел на него бессмысленными глазами и ткнулся в стол. Саня повернулся к двери и, держась за подбородок рукой, вышел в коридор. Оделся и пошел в больницу. Он знал, какие уколы ему нужны. Когда все сделали, он попросил с собой пару таблеток димедрола. Около часу ночи Саня вернулся в свою комнату. Но даже димедрол не помог ему уснуть. Он думал о деде Грише, о том, много ли в Союзе «дедов гриш» и как ему теперь жить с дедом под одной крышей. Думал и все больше терялся. Стоило представить себе, как он будет каждый день с ним встречаться, как полезет после этой старой сволочи в ванную, или... на ум приходила непристойная присказка о том, чего хороший человек не станет делать с плохим на одном гекта­ ре,— и хоть смейся, хоть плачь. Но смеяться хотелось меньше всего. Придя утром на работу, Саня взял у секретарши начальника белый стандартный лист бумаги и написал в ЖКУ заявление с просьбой обме­ нять ему комнату. Потом зашел к главному инженеру, попросил «без содержания» на два часа и пошел в ЖКУ. В жилотделе ему сказали, что обмен возможен только по истечении шести месяцев со дня прописки, посоветовали обратиться к начальнику ЖКУ товарищу Чалому. Саня вышел во двор жилуправления. Идти к товарищу Чалому не хотелось. Об этом человеке много говорили последнее время. Начальник ЖКУ комбината каким-то способом сумел получить четырехкомнатную квартиру, а семья его, включая самого, состояла из четырех человек. Возмущенные женщины-очередницы, человек шестьдесят, написали жа­ лобу в обком партии и даже, кажется, в газету «Известия». Об этом судили да рядили на все лады, но прошло уже месяца три, а товарищ Чалый как ни в чем не бывало сидел на своем месте... Очень коротко Саня изложил начальнику ЖКУ свою просьбу. — Ну, а в чем все-таки дело? — чуть раздраженно спросил началь­ ник ЖКУ. — Я с соседом сильно поскандалил, и теперь... — Так при чем здесь жилуправление? Обращайтесь в милицию! — Вы меня не поняли, — Саня слегка покраснел. — Я здесь в заяв­ лении написал... Если у вас есть еще какая-нибудь комната, то можно было бы поменять, и никому от этого не было бы плохо. Пусть даже квартира будет не двухкомнатная, как у меня, а трех... В это время в кабинет вошла секретарша. — Ты слышишь, Зоя Кондратьевна? Вот ему месяц назад комнату да ­ ли, а он теперь обменять ее просит. Сосед не нравится! Между прочим, на одного дали, без семьи!.. Это ведь ты из Афганистана пришел, так? — Не «ты», а «вы», — резко поправил начальника Саня. — Ну да, вы... Нет, ты смотри, Кондратьевна, им, понимаешь, все льготы, как всамделишным ветеранам, а они — капризничают! Так вот что я в а м скажу, дорогой товарищ... — Серый ежик тебе товарищ! — грубо оборвал Саня. Не понял даже, как вырвалось,— всадил вдогонку: — Порасплодилось хомячья! «Порасплодилось» — это было совсем не Санино, любимое словечко Равиля. Тому на каждом углу мерещилась чуть ли не контра... Саня сгреб со стола свое заявление и танком двинулся к двери... С раннего вечера и до часу ночи они с Равилем говорили о Саниных невеселых делах. И вообще обо всем на свете. Нина, жена Равиля, вы­ сокая молчаливая-женщина, изредка к и т т я м им чай и, положив на рук»-подбородок, слушала щх- нестройную,.щоройг нервную беседу .— Я тебе говорю, Фетисыч, иди опять к своему секретарю. Мало ли,