Сибирские огни, 1988, № 10

Народная экология — народное отношение к природе. В этом коренные народы стоят выше нас, урбанизированных земледельцев. Ранить природу — значит исковер­ кать человеческую душу: они связаны напрямую. Об этом стихотворение <Белые кри­ ки». Потерявший лицо «удачливый» охотник самогонки ради «яростно расстреливал белые крики» лебедей. Философски мудрая метафора обретает трагическое звучание в соединении со словом «расстреливал». Птиц бьют, стреляют, следовательно, расстре­ ливают корысти ради нас, наши человеческие души. Глубоко содержательна ритмическая структура лирики Вэллы. Возьму пример из того же стихотворения: Многих модниц он одел В пушистые лебяжьи шапки. Но почему-то Никто Никогда Не называл его удачливым охотником... Перенесите слова «Никто» и «Никогда» в предшествующую строку, и стихотворе­ ние обретет обыденный смысл, потеряет высоту вселенского звучания. В принятом ав­ тором ритмическом рисунке слово «Никто» имеет значение пространственной беспре­ дельности и общественно-экологической всеобщности, слово «Никогда» — временную бесконечность, а следовательно, неоспоримость приговора корысти, утрате человече­ ского достоинства, высокой духовности. Таких достоинств множество. О всех не скажешь в кратком слове. Их, безусловно, увидит чуткий к художественному слову читатель. Юрий Вэлла — одаренный поэт, мыслитель, достойный внимания публицист, уна­ следовавший духовные ценности своего народа и его трагические проблемы. Их он и пытается раскрыть перед русскоязычным читателем. В этом и состоит его посильный вклад в мировую сокровищницу культуры. М. Н. Мельников, профессор. О СВОИХ ВЕСТЯХ У нас, лесных ненцев, многие вести — сказки, плачи, песни — пелись, то есть исполнялись художественным языком под народную мело­ дию или в форме интонационных стихов-наговоров. Разговорным же языком пользуются в повседневной жизни, он беден, не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха, от него ни жарко, ни холодно. Разговорным языком невозможно рассказать сказку, спеть песню, а обычный разговор о дро­ вах, о пище, о деньгах оскверняет художественный язык. Проживая на границе двух округов — Ханты-Мансийского и Ямало- Ненецкого, дети лесных ненцев в школе-интернате живут с хантыйскими детьми, а воспитатели и учителя у них русскоязычные. Поэтому мое по­ коление и особенно нынешние школьники пользуются двумя или тремя языками: ненецким, хантыйским и русским. Таковы условия жизни. Но, увы, зная понемногу три языка, мы ни одним из них не владеем в совершенстве. Так утратили мы свой метафорический язык сказок и песен. Если еще, слава богу, можем изъясняться на своем, то, увы, зна­ ем только бедный повседневный разговорный язык. Конечно, основная вина в этом наших родителей. Но свою долю вло­ жили и учителя школ-интернатов, которые так перелицевали своих воспитанников, что впоследствии многим пришлось снова изучать род­ ной язык, быт и культуру, ибо мы оказались оторванными от своего на­ рода. Кстати, об этом уже писала моя соплеменница Анна Неркаги в повести «Анико из рода Ного». По-своему, по-особому повлияли работники внутренних дел. Было время, ездил и по тайге, и по тундре Уполномоченный* с револьвером в кожаной кобуре в поисках врагов народа — шаманов. Только из наше­ го стойбища было вывезено полтора десятка шаманов, из которых вер* Я не знаю точно, какова была должность этого человека, но дед мой называет его Уполномоченным.