Сибирские огни, 1988, № 10

Л и ч н о с т ь худ ож н и к а — вот необходи ­ мая точка отсчета для и сследователя, нача­ ло его творческого анализа. Меня м ож н о уличить здесь в сознатель­ ном огрублении ситуации. Ведь есть ж е у нас достойны е критики, серьезны е исследо­ вания. Б е з у с л о в н о ! Успехи наши во многом связаны с изучением классического наследия, когда ретроспектива историчес­ к ого взгляда неминуемо подводит исследо­ вателя к необходим ости выявления худо- : ж ественной индивидуальности писателя, воплощенной в его произведениях, к выяс­ нению его особого места в культурной па­ нораме своей и последующ их эпох. Н о я говорю о б у т в е р д и в ш е м с я методе, ставш ем поточным, который не только у с ­ р е д н я е т литературны е явления, но и п р и з ы в а е т к усреднению — исподволь влияет на сознание как читателей, так и самих литераторов. В от в чем беда. О днако имеется ещ е одно принципиаль­ ное возраж ен и е против выстроенной мной здесь «системы обвинений» современной критической методологии: сегодня просто н е в о з м о ж н о иначе, чем в оценочной плоскости «прямого суж дения о жизни» проводить анализ (!). П отом у что уж очень похож и др уг на др уга нынешние литерато­ ры, п охож и их методы худож ественного освоения окруж ающ ей действительности; индивидуальности стерты; рассказы, пове­ сти, романы в м ассе своей различаются исключительно содерж анием , заполнением сюж ета. И только! О каком уж тут оп реде­ лении внутреннего пространства м ож ет и д­ ти речь!.. В от этот аргумент весомый. И тем инте­ реснее разобраться в данном феномене, опять-таки, в связи с творчеством Андрея П латонова. Итак — серая литература. В чем ее сущ ество? где скрыта та внут­ ренняя закономерность, что вызывает ее к жизни? В едь это та самая «не нетленная» литература, что быстро угасает, не пережи­ вает своего времени. Здесь мы возвращ а­ емся к вопросу, поставленному в начале статьи,— чем определяется скорый уход в небытие многих и многих произведений по­ мимо внешних, глобально временных при­ чин?.. П р еж де всего я уточню понятие. «Серая» литература — это литература в основной м ассе своей в т о р и ч н а я . В отличие от грубой конъюнктуры, вообщ е не имеющей внутренней самостоятельности (и такж е входящ ей в определение серости), вторич­ ные произведения как раз обладаю т неко­ торой изолированностью. сам одостаточ­ ностью и, казалось бы, имеют шансы пере­ жить свою эпоху. Однако этого не проис­ ходит. Почему? П отому что внутреннее пространство вто­ ричного произведения является к о п и е й с некоего оригинала. Причем копией р а ц и ­ о н а л ь н о й , так как для ее создания з а ­ имствуется, . к а к правило, умозрительная, поддающ аяся ' рекойструкций техническая сторона образца: стилеобразующие сред! ства, композиционные приемы, методы по­ дачи характеров и пр. Таким образом , остов произведения, точ ­ нее — все он о целиком, д е л а е т с я в бук­ вальном смысле, подгоняется под извест­ ную схем у-образец. Требования к языку, к образам героев, к сюж етном у развитию принимают нормативный характер. Л и тер а­ тура превращается в р е м е с л о , в п р о ­ ф е с с и ю , овладеть навыками которой бо­ лее или менее способн ом у человеку не с о ­ ставляет особенной непреодолим ой тр у д н о ­ сти. А так как у нас, как я у ж е отмечал, возведен в культ «строгий жизненный» р е­ ализм, то отсю да и м ассовое освоение п р о­ фессии писателя-реалиста. О тсю да поток произведений, сработанных на основе к о­ пирования внутренних пространств класси­ ков-реалистов (точнее: строительного вещ е­ ства пространств); м нож ество добротны х, но феноменально п охож и х м е ж д у собой , н е я р к и х повестей, романов, эпопей, то есть поток неяркой — с е р о й — ли тер ату­ ры, о б е з л и ч е н н о й , в конечном счете. Произведения из такого потока р а зн я т ся— действительно! — лишь фактическим со д ер ­ жанием (сюж етом , чертами характеров п ер ­ сон аж ей ...). И это естественно: чем они м о­ гут еще отличаться др уг от др уга, если т е х ­ нология стандартная — общ еизвестная, о б ­ щ едоступная?.. В результате такие произведения з а с л о ­ н я ю т одно другое в плане беллетризован- ной информации, то есть являются лишь и л л ю с т р а т и в н ы м ф о н о м своего времени. Они угасаю т не в силу соверш ен­ ного отсутствия сам остоятельности, но в силу н е я р к о г о с в е ч е н и я , которое теряется, становится неразличимым в силь­ ном свете произведений оригинальных — нетленных, глубоко индивидуальных, о с о ­ бенных. Копия бледнее оригинала, несоверш ен­ нее — потом у что в ее остове отсутствует и р р а ц и о н а л ь н а я часть внутреннего пространства обр азц а, которую технически перенять и воплотить н евозм ож но (интона­ ционное течение, экспрессивные моменты, воздух затекстового заполнения, ды хание вещи..,). То есть отсутствует та неуловимая грань, на которой начинается диал оговое воссоздание созерцающим сознанием х у д о ­ ж ественного мира оригинального произве­ дения, неповторимого, действенного, н а­ правленного своим ценностным мотивом всегда внутрь созерцателя — к его р а ссу д ­ ку, к сердцу. В пространстве, скопирован­ ном рационально, диалог осущ ествляется трудно, не естественно — с привлечением обыденной логики, у м о з р и т е л ь н о . И сам ое главное — он приводит к в о ссо з­ данию уж е и з в е с т н о г о о б р а з а х у ­ дож ественного мира, полностью исчерпы­ вающего свое содерж ан и е р а с с у д о ч ­ н ы м восприятием (внеэстетическим, н еху ­ дож ественны м ). Очевидно, что т. н. формальные приемы, языковые средства в произведении ориги­ нальном (классическом) не сущ ествую т изолированно, сами по себе, но 'всегда предопределены изначальным творческим мотивом, в каком-то смысле они являются