Сибирские огни, 1988, № 10

у разных критиков. Н о они и не могут совпасть не только м еж д у собой, но и с соб­ ственными «эталонными» представлениями критиков (по той простой причине, что «все мы люди р азны е»), исключая, конечно сл у­ чаи комплиментарных суж дений. Ситуация эта законом ерна, так как данный метод и г н о р и р у е т рассм отрение внутреннего худож еств ен н ого пространства п роизведе­ ния (!), единственного, быть мож ет, н а ­ д е ж н о г о б а з и с а лю бого аналитиче­ ского исследования, претендующ его на б о ­ лее или менее о б ъ е к т и в н ы й у р о ­ в е н ь , на б е с п р и с т р а с т н ы й В З Г Л Я Д . К ром е ТОГО, слабость оценочной плоскос­ ти такого критического м етода заключена ещ е и В том, что «...никакой действитель­ ности в себе, никакой нейтральной действи­ тельности противопоставить искусству (в данном случае речь о худож ественном произведении.— С. Б.) нельзя: тем самым, что мы о ней говорим и ее противопостав­ ляем чем у-то, мы ее как-то определяем и оцениваем; н уж н о только прийти в ясность с самим собой и понять действительное направление своей оценки» (М. М. Бахтин. Литературно-критические статьи. М., 198б! с. 4 6 ). И там ж е — «...в плане обычного мышления действительность, противопо­ ставляемая искусству, — ‘ в таких сл у­ чаях, впрочем, лю бят употреблять слово «жизнь» — у ж е сущ ественно эстетизирова­ на: это у ж е худож ественны й образ дейст­ вительности, но гибридный, неустойчивый» (с. 4 5 ). Именно — о б р а з действительности и обр аз неустойчивый (!). О тсю да — размы тость ценностной шка­ лы, ее крайняя нестабильность. Суждение, основанное на л и ч и о.м, в первую оче­ редь, о бр азе действительности, — всегда с у б ъ е к т и в н о и имеет свойство изме­ няться совм естно с эволюцией критика как личности д а ж е на коротком отрезке време­ ни (не говоря у ж е о случаях обыкновен­ ной беспринципности). О тсю да — непременное отрицание опре­ деленных сторон произведения, не вписы­ вающихся в «личный образ» аналитика, то есть проставление оценок-баллов, которые, по сущ еству, являются о ц е н к о й с о б ­ с т в е н н о й худож ественной позиции на настоящий момент времени. Критики смот­ рятся в произведение как в зеркало и ви­ дят в нем отраж ение своего представления, И выставляют оценки качеству «своего отраж ения», которое, конечно ж е, «искаж е­ но» писателем. И указывают на «искаж а­ ющие моменты», рекомендуют: «характер не удался,., композиция шаткая, непроду­ манная,.. концовка неудачная..:»; Таким образом происходит у т в е р ж д е н и е собственного критического «я». То есть данный м етод о с т а в л я е т произведение как особенную данность в с т о р о н е , по сути, за р а м к а м и своего рассмотрения. Д ал ее. М етод суж дения, игнорирующий внутреннее пространство произведения, приводит аналитиков к необходимости г р у б о г о и з в л е ч е н и я содерж атель­ ного плана рассматриваемой вещи. Р а с­ смотрению п одл еж ат взаимоотнош ения ге­ роев, развитие характеров, течение собы ­ тий, нравственный исход беллетризованной истории... Отсюда, как следствие,— о б е з ­ л и ч е н н ы е о б о й м ы , выстраиваемые критикой. Потому что подобное извлечение дает возможность не только произвольно поэтизировать анализ (напомню: в пользу собственного «я »), но и беззастенчиво у р а в н и в а т ь самые разнообразны е про­ изведения, самых непохож их друг на д р у ­ га авторов. Уравниваются таланты и б ез­ дарности, приводятся к общ ем у знам енате­ лю «значительности» содерж ания, так как и у таланта, и у посредственности в лю ­ бом случае рассказы, например, одинаково «о чем-то содерж ательном ». Н е х у д ож ест ­ венная суть литературы является здесь предметом критического взгляда, а грубое «жизненное» извлечение. Оттого и в озм ож ­ ны у нас временные, неустойчивые иерар­ хии произведений, авторские табели о рангах и прочие абсурдны е, в общ ем , яв­ ления (содерж ание, например, романа о становлении партийного работника или о конфликте новатора и консерватора на металлургическом зав оде д о недавнего вре­ мени было заведом о «выше», значительнее содерж ания бытового, мелкотемного или «критиканского»...). И наконец, распространенный ныне кри­ тический метод осущ ествляет на практике н р а в с т в е н н у ю д и с к р и м и н а ­ ц и ю худож ника. Б своем «последнем сл о­ ве» критик всегда прав. Отрицая те или иные моменты литературного создания, оценивая его, то есть занимая позицию учителя, критик вольно или невольно в о з в ы ш а е т свое суж ден и е о действи­ тельности над авторским представлением, отказывает ем у в праве на собственное не­ зависимое суж дение. И здесь анализ из исследовательской области перемещается уж е в область морального права... О тсюда (точнее — и отсю да тож е) — столь разработанная у нас идеология изда­ тельского отказа, когда право на публика­ цию при дефиците печатной площади имеют те, чья позиция (не художественн,ая, конечно!) в данный момент сильнее, пред­ почтительнее. Бозникшие на этой почве группировки, кланы, по сути, п о д а в ­ л я ю т «нежелательные», иные точки зр е­ ния, мнения, подавляют худож ествен ное право на жизнь литераторов, стоящих вне данных групп. Итак, посредством абсолютизации опи­ санного выше метода, не учитывающего худож ественное пространство произведе­ ния, в нашей литературе создан а у н и ­ в е р с а л ь н а я к р и т и ч е с к а я м а ­ ш и н а у с р е д н е н и я , позволяющая (вот что поразительно!) л ю б о м у гра­ мотному человеку, освоивш ему метод (то есть овладевш ему нехитрой литературовед­ ческой терминологией) рассматривать — судить л ю б о е произведение л ю б о г о художника (!). Ситуация, конечно, уникаль­ ная. По сущ еству, сейчас абсолютным боль­ шинством наших текущих критиков игнори­ руется вопрос о том, к а к воплощено в слове литературное произведение. Главное для этого большинства — о ч е м оно, ч т о в нем. У законено превосходство со д ер ж а ­ ния над формой, Но узаконено в крайне огрубленном виде. К огда-то русский кли