Сибирские огни, 1988, № 10

ких-то настоящ их, полнокровньях рабоччх- строителей, тех, что внешне вполне уравно­ вешены со средой, с эпохой, соответствуют п аф осу времени. Двойники, которые, слов­ но сонные, бр одят возле загадки недоступ­ ного смысла личной и общ ей жизни, смыс­ ла всеобщ его сущ ествования. Они и дей ­ ствую т не как люди, но как воплощенные их сущности, постоянно нацеленные на открытие всеобщ его смысла. В се неправдо­ п одобн о в странном мире повестей — р аз­ говоры, поступки, реакция персонаж ей, но, в то ж е время, все есть правда. Двойник- тень действительно присутствует в физиче­ ском работнике — это оживленная, персо­ нифицированная Платоновым молчаливая, темная часть души, которая иногда дает о себе знать тягостным неясным чувством, но которая никогда не формулируется р а­ ботником, рефлексивно не осмысливается. Человек ж е предстоящ его светлого вре­ мени всеобщ ей и непрерывной радости долж ен быть мыслителем, хозяином своего сознания, творчески постигающим буду­ щую перспективу вселенской человеческой жизни. Н о тогда — к а к ж е д о л о г путь к нему — к будущ ем у творцу! Д р ем ­ лющий ум физического работника не в состоянии вместить в себя смысл происхо­ дящ его непрерывного трудового процесса (рытье котлована, который расширяется в разм ерах, раскулачивание непонятно кого и за что тож е как обязательный факт строительства предстоящ ей жизни, беско­ нечное увеличение мясного убойного плана и борьба за его безусловное выполнение). Процесс этот начался после распада преж ­ него мира и прежнего смысла его сущ но­ сти. Он — работник — сам принимал уча­ стие по мере активности своего тела в разрушении старого. Н о теперь нужно бес­ конечно строить вновь, и нуж но бесконеч­ но в е р и т ь в это строительство, в его мировую неизбежность и ненапрасность. Здесь, м ож ет быть, лежит крайний — последний — смысл данной темы для Пла­ тонова в «Котловане» и «Ювенильном мо­ ре». Видимо, сам художник пережил тя­ ж елейш ую драм у своего верующего духа. П о мере развития фактических событий нового — социалистического — строитель­ ства в стране, он, вероятно, ощущал все больш ее расхож ден и е реальности и д о л ж ­ н о г о . того, во что верило сердце и во что помещал свою прекрасную надеж ду разум. И, осознав закономерную недостижимость в скором времени всеобъемлющего насто­ ящего человеческого счастья, Платонов худож ествен но воспроизвел о б р а т н у ю , т е н е в у ю сторону свершавшихся гигант­ ских преобразований, которая как будто была не явной, была вне закона по исто­ рическим условиям того времени. П о своей сути эта сторона представляла т р а г е д и ю короткой и единственной жизни человека труда, пытающегося под­ няться над почвенным слоем действитель­ ности физической непрерывной работы, пы­ тающегося смутным пониманием своим д о ­ стигнуть смысла своей сгорающей в тоске однообразного труда жизни, однако не имеющего на это достиж ение сознательных сил ум а и души. Это трагедия п р обуж де­ ния индивидуальности — о т д е л ь н о г о л и ц а ' в- общ ем стрбевом движении масс. Он'а — трагедия — не видима, когда простое сердце физического человека на­ шло себе опору в четырех-пяти заученных коротких лозунгах — сердце в таком сл у­ чае становится верующим слепо, безотчет­ но. Но она выступает наруж у, как только звенящих слов лозунга становится недо­ статочно, чтобы заглушить гул в голове, чтобы покрыть совершающееся на глазах расхож дение плакатного слова и реально­ го дела, то, что происходит еж едневно под неуемным управляющим началом кри­ чащего дорогими фразами э н т у з и а с т а От з е м л и , фанатично узкого н е ч е л о- в е к а, в своем стремлении немедленных, ясных и понятных для него перемен несу­ щего разруш ение веры, души, жизни (н а­ помню об активисте из «Котлована», о ли­ цах из той ж е породы — однолинейном Сафронове, безотчетном перед массами Пашкине, скучном для окруж ающих Умри- щеве, скользком Б ож ев е). В «Котловане» трагедия эта безы сходна. В «Ювенильном море» она разрешается в тающую на пе­ чальных губах автора улыбку глубоко со­ ж алеющ его понимания движ ущ их причин социальной жизни. П оэтом у «Котлован» и достигает эффекта некнижного воздействия. Сила выражения страшной трагедии для чего-то иссякающей жизни в вечном на­ пряжении тела и сердца такова, что со зд а ­ ется впечатление л и ч н о г о п р и с у т ­ с т в и я читающего в безвоздуш ной атм о­ сфере однообразной физической жизни, не­ понятного разрушения самых естественных ее устоев. И к сердцу подступают вопросы об ответственности за эту обратную сто­ рону бывшего — теперь истории: к т о не­ сет ее — о т в е т с т в е н н о с т ь за истлев­ шие в тяготах будней тела из костей и жил, за души, отданные на веру за не­ сколько слов?.. Здесь все усугубляется сомнением, закравшимся в пробуж дающ ее­ ся, смутно шевелящееся сознание. Жизнь всегда было легче тратить веруя. А если вера н а р у ш е н а , если ее растоптал сле­ пой энтузиаст, плоский начальник — все­ общий преобразователь, то к т о искупит свершившийся тяжкий грех?! (Если бы в то время — в тридцатом году — в подня­ тую силой волну коллективизации страна — народ — могла осознать это прозрение художника, его горькое пророчество на долгие годы вперед об общей расплате за наступающее разруш ение уклада жизни по указке, если бы рядом с «Поднятой цели­ ной» был напечатан «Котлован», вернее, раньше на два года?..). Именно такого качества и содержания художественный мир — одно из его при­ ближений — позволяет воссоздать уточ­ ненное здесь внутреннее пространство по­ вестей. Рассмотрение на данной основе др у­ гих приближений м ож ет и долж н о сп особ­ ствовать реконструкции о б ъ е м н о г о о б ­ раза худож ественного мира Андрея Плато­ нова. Таковы результаты относительно изо­ лированного изучения текстов «К отлова­ на» и «Ювенильного моря» — то есть на­ чального этапа их всестороннего и глубо­ кого анализа. (Замечание: уж е после напи­ сания этой работы в печати появился ро­ ман Платонова — «Чевенгур» (Д р уж б а народов», № 3-4, 1988 г.). Фактура романа не противоречит основным принципам .ре­ конструированного здесь пространстцаг ука-- занных повестей. Пространство «Ч евенгу