Сибирские огни, 1988, № 10

щий оговаривает, принимает, определяет условия вещи, сам того иногда не зам е­ чая, интуитивно по ходу р азбора. Р абота его в таком случае, как правило, основа­ тельна, серьезна, значительна. Н о иногда результаты исследования худож еств ен ­ ного мира конкретного произведения столь противоречивы у разных аналитиков, что сам характер их анализа, подхода вызы­ вает сомнения или д а ж е — принципиаль­ ные возраж ения. Причиной недоразум е­ ния, я предполагаю , является неучитывание худож ествен ного единства мир-простран­ ство произведений, или ж е — путаница (неосознанная, как правило) двух основ­ ных видов данного единства; о р г а н и ­ ч е с к о г о и п р о т и в о р е ч и в о г о (термины, введенные мной, в достаточной степени условны, скорее иллюстративного харак тер а). Органическое единство представляет ли­ тература «строго реалистическая», где условия сущ ествования худож ественного мира, предлагаем ого автором , соответст­ вуют без искаж ения условиям сущ ество­ вания реальной действительности. Со­ ответствие здесь, конечно, относительное, но суть все ж е заключена именно в «ж и з­ ненном правдоподобии» эстетической ре­ альности, воплощенной в произведении. То есть внутреннее пространство п роизведе­ ния п о д о б н о пространству жизни в сам ом широком смысле: масш таб воспро­ изведения чувственного, зрительного, ося­ заем ого, логического обр аза действитель­ ности - жизни здесь как бы сохраняется б ез изменения. В таких случаях н адоб­ ность в уточнении пространства вещи как б уд то отпадает. Анализ перемешается в оценочную плоскость, часто просто — поэтизируется (то есть как бы сочиняется, превращается в чисто читательский д и а ­ л о г). Н о подобный анализ явно не эффек­ тивен в тех случаях, когда единство мир- пространство произведения противоречи­ во. Пространство здесь д е ф о р м и р о ­ в а н о . З десь наруш ается условный прин­ цип правдоподобия, «неискаж енного» со­ ответствия действительности ее эстети­ ческому отраж ению . (М ож н о привести це­ лый ряд я в н о деформированных про­ странств у классиков — это произведе­ ния Гоголя, Д остоевского, многие сати­ рические веши Салтыкова-Щ едрина, сказы Л ескова и п р .). Указанное противоречи­ вое единство всегда требует о б я з а ­ т е л ь н о г о уточнения, определения ху­ дож ественного пространства. На этом я закончу довольно-таки от­ влеченные, но необходимы е для данной работы, рассуж дения о предм етах общих для того, чтобы перейти к конкретному разговору — к анали.зу худож ественного пространства повестей Андрея Платоно­ ва, пож алуй, одного из самых аномаль­ ных, загадочных, русских писателей-клас- сиков, худож ествен ное единство вещей ко­ торого, пож алуй, наиболее противоречи­ во (в оговоренном смы сле). Зам ечу, что в мою задачу не входит объемное рассм отрение худож ественного мира П латонова. Задача скромнее, так как сориентирована на определение условий его воссоздания— на вскрытие только п е р ­ в о г о , верхнего, слоя произведений (о д ­ нако б ез этого начального этапа счи­ таю , что плодотворный охватывающий анализ творчества П латонова м ож ет быть сильно за т р у д н ен ). Таким о б р а зо м ,я имею в виду т о л ь к о т е к с т ы «К отлована» и «Ювенильного моря» и предполагаю , что изолированное* их рассм отрение позво­ лит реконструировать внутреннее про­ странство произведений, обн аруж и ть ху­ дож ествен ную мотивированность его. К ро­ ме того, это даст возм ож ность для о б о ­ с н о в а н н о г о разговора о некото­ рых серьезны х, давн о у ж е назревших про­ блем ах современного литературного про­ цесса. Платонов странноязычен. В сущности, все его уникальное творчество выросло из необыкновенного худож ествен ного слова. Что ж е странного в языке? Необычна обособл енн о иная структура языка. Суть ее — семантического свойства. То есть не лексика сам а по себе удивля­ ет или обеск ураж и вает д а ж е традицион­ ного читателя в П латонове — но с и н ­ т а к с и с прозаической речи, не формаль­ ный, в специальном смысле, а литератур­ но-смысловой (обозначу его так ). У Платонова слова н е п р а в и л ь н о с точки зрения традиции соотнесены друг с другом . Отнош ения слов у него в объ ­ еме фразы противоречат общ еупотреби­ тельным л и т е р а т у р н ы м нормам (или м ож но сказать — нормам стилевым: наи­ более устойчивым, выработанным лите­ ратурой стилевым руслам, где р азн ообра­ зи е средств выражения, их выбор очер­ чены общ ей худож ествен ной задач ей — например, задачей т о ч н о г о , реально­ го воспроизведения действительности в слове или, что то ж е, худож ествен ного п р а в д о п о д о б и я ) . Он сознательно ущ ел от т. н. правильности и смысловой прозрачности речи, как на определенном витке законом ерного развития живой си­ стемы уходит от сильной ветви новый побег. В языке П латонова нарушены общ епри­ нятые смысловые связи на уровне вы­ сказывания — синтаксической единицы — и возведены новые. Относительно причин возникновения этих новых связей мне дум ается, что они могли иметь как внут­ ренний, связанный с личностью самого писателя характер, так и внешний — жизнь начального советского периода, ее языковая стихия могли навести его на принципиально новый путь развития лите­ ратурной речи. «Вы стали важным фак­ том моего персонального сердца...» — подобное построение фразы не выглядело оригинальным в ту пору, так могло вы­ разиться в слове чувство, мертвые слова «факт», «персональное» получали здесь со • Рассмотрение «изолированное», строго гово­ ря, конечно, невозможно, т. к. я осуществляю его с позиции уже сформированного сознания, вклю­ чающего некоторое безусловное знание, напри­ мер, отдельных закономерностей социального и культурного отечественного развития и проч. Но сверх меры этого личного-безусловного знания я здесь не привлекаю специальных Целенаправлен­ но выясненных мотивов, обусловливающих дан­ ные произведения Платонова.