Сибирские огни, 1988, № 10

б удет жить при коммунизме, где м ож но б у ­ дет ничего не делать, только кнопки н аж и ­ мать. Большинство и настраивалось на кнопки, а их, как известно, на всех не хва­ тило. Презирать ручной тр уд они ещ е в школе научились, а вот работать головой удалось научить далеко не всех. Герой В. З ахар овой это хорош о понима­ ет; «Ч увствовал удручающ ую пустоту сво­ их знаний... И тем не менее определенные претензии и амбиции мешают мне быть просто приставкой для машины, ломовой рабочей силой: я считаю себя «хом о сапи- енс» и вместо того, чтобы крутить, не р а з­ мышляя, баранку у грузовика или заш и­ бать ден ьгу в качестве монтажника-вер- хол аза, бью баклуши на непыльной р або­ те за сто тридцать рублей, имея в озм ож ­ ность поразмышлять, посмотреть газеты или почитать книжку, посозерцать со б ­ ственный пуп, в конце концов». Т рудно сказать, насколько здесь винова­ то неправильное воспитание, а насколько сам герой — в том, что слишком охотно позволил воспитать себя в таком д ухе. Но это не единственная причина неудачно сложивш ейся судьбы и, м ож ет быть, д аж е не сам ая главная. В аж н ее тесно связанная с ней привычка считать сегодняшний день только подготовкой к жизни, будто это только черновик, а настоящ ая жизнь, прек­ расная и удивительная, наступит потом, надо только дож даться . Он и женился наспех, чтобы попробо­ вать: «Н е Татьяна, а та. другая, н еведо­ мая, настоящ ая все еще ж дал а меня в сладкой неизбеж ности будущ его. Татьяна это было так, временно, необходим о, по­ ка... Н о предназначенное так и не прищло, а место для счастья заполнилось у нас с Татьяной всякой дрянью: досадой , р аздр а­ жением, непониманием, обидой друг на друга, что иные встречи ни у меня не сбы­ лись, ни у ней». Только теперь, к сорока годам , он. гля­ дя на оставленную дочь, ощ ущ ает всю не­ поправимость, необратимость жизни, пони­ мает: белового варианта не будет, потому что н евозм ож но начинать сначала, как б у д ­ то раньше ничего не было, потому что вот он, ребенок, и этого у ж е не исправишь. И ж ж ет душ у «чувство вины, разверз- стое и незаж ивающ ее, как рана,— вины за то, что я не смог жить с ее матерью». Но здесь он ничего изменить уж е не мож ет. Сказка обм анула, но дочери он все равно рассказывает сказку. Это вовсе не месть автора мужчинам; женские образы в рассказе вычерчены столь ж е точными, резкими и нелицеприят­ ными штрихами. Ч его стоит сцена чаепи­ тия в типографии и групповой портрет женщ ин-коллег главного героя; «Я часто спрашиваю себя: почему люди боятся быть собой, чувствовать то, что они чув­ ствуют?... В разговоре хочется выглядеть для себя и других посчастливей и п обога­ че... Так ж е, как разговоры о певцах, о лю ­ бом «искусстве»; какое-то рабское, удив­ ленное непонимание его, страх обмана, и поэтом у — развязность, робкое нахальство («у Пугачевой фигура уж асн ая !»), трус­ ливая подозрительность н евеж д. Н о стран­ нее и удивительнее всего слушать, когда они говорят о любви... Чем непригляднее и безн адеж ней настоящ ее, тем непомерней требование к ж еланном у идеалу». Д о чего зримо, узнаваем о схвачен в не­ скольких ф разах характер, д а ж е закрады ­ вается подозрение; а не слишком ли этот неудачник наблю дателен, д а ж е умен, что­ бы так точно чувствовать и оценивать внутренний мир окружающ их? Н е менее резко выписан и характер ж ены , и история их неудачной любви или, точнее, ненавис­ ти. Н о всего не перескажешь, надо читать. Это не просто вещь о трагической несов­ местимости д в ух неприспособленных к ж и з­ ни людей. В. Захаровой удалось в неболь­ шом рассказе воплотить один из типических характеров поколения сорокалетних, причем с его судьбой, историей, раскрыть и о б ъ я с­ нить все движ ения его души. Новыми гранями известного в литерату­ ре типа интересна и повесть Валентины Л ариной с чуть вычурным названием «В ер­ хотуров против м еломана» (№№ 1— 2 ). Э то почти детективная история, начинающаяся, как и полож ено детективу, в кабинете сл е­ дователя В ерхотурова с анонимки (в то время, когда писался роман, на анонимки, видимо, принято ещ е было реагировать). Все факты подтвердились. У м олодень­ кой преподавательницы музучилища при ее статридцатирублевой зарплате, действи­ тельно, не только отк уда-то вдруг появи­ лась двухкомнатная квартира, дорогие ве­ щи, но изредка она стала летать в М оскву на концерты иностранных артистов. Найти ее благодетеля-«м елом ана» о соб о ­ го тр уда для следователя не составило,—- им оказался начальник Главстроя Алексей Викентьевич Пивоваров. А затем повество­ вание все больш е стало смещаться на пси­ хологию героев, что для детектива, в об- щ ем -то, не характерно. Творцы остросю ­ ж етной литературы не очень-то часто б а ­ луют нас тщательно разработанной п сихо­ логией. В этом смысле повесть В. Мариной — одно из счастливых исключений. Трудно сказать, много ли потеряла ост- рота ее сюж ета и з-за отсутствия погонь, выстрелов и драк, во всяком случае, ди н а­ мика повести не пострадала и напряж ение не спало. И не только потому, что детектив­ ная линия все ж е была упорно вы держ ана д о сам ого конца. В большей степени по той причине, что В. Марина вместо зага д ­ ки, связанной с поиском преступника, пред­ ложила читателям тайну созревания прес­ тупления. П охож и е фразы часто встреча­ ются в аннотациях и предисловиях к д е ­ тективным романам, д а ж е если на самом дел е ничего п одобного в них не оказы вает­ ся, кроме ссылок на природную человечес- кую предрасполож енность к преступлению, дурную наследственность, либо того х уж е — на классовые корни. Подлинно социаль­ ные причины рассматриваются редко. У В. Мариной история преступления р ас­ крывается так подробно, что для читателя в ней секретов нет. Соответственно, и би ­ ография главного героя прослеж ивается со всей тщательностью, насколько это вообщ е возм ож но в детективе. Алексей Пивоваров — красавец, гусар и юбочник, стремительно выросший из про­ раба в начальники Главстроя и грозящий расти дальш е, б ез пяти минут министр — тип достаточно известный в нашей литера­ туре.