Сибирские огни, 1988, № 10

холвгичеекого. Нет такой клаееификации, в которой бы мещанин занял свое закон­ ное место рядом с другими типами, выде­ ленными по тем ж е критериям. Д а и кри­ териев нет есть сум бур признаков, внеш . них, чисто описательных характеристик. Н ет мещанина. Н о есть мещанство, и последующ ие мои заметки — о нем. М е­ щанство — не лингвистичесиий трюк, не «лош адность» без живой лошади, как у Платона. М ещанство и есть тип — клас­ сифицируемый, имеющий исторические и социальные корни. Н о не тип человека, а тип качества человека, качества социаль­ ного и психологического. Откуда «есть пошло» мещанство? Обра­ тимся для начала к истории сам ого слова. Оно возникает ещ е в раннем средневековье и поначалу означает сословие городских жителей, не принадлеж ащих к основным социальным группам ф еодального общ ест­ ва: земельной знати, крестьянству или д у ­ ховенству. В ряде славянских языков «ме­ щанство» означает именно бурж уазию в нашем сегодняшнем ее понимании. Читая книгу польского историка морали М. Оссов- ской «Рыцарь и бурж уа», я с удивлением обн аруж и л, что в польской литературе бур. ж уази я обозначается именно словом «т ь е. 52С2апз1шо». А в немецком языке существует два слова — «Ьйгдег» и «Ьоигкеоьз». В то. рое пришло из французского и относится в первую очередь к социальным характери­ стикам бурж уазии, а первое — собственно немецкое (но от того ж е общеевропейского корня) и выделяет ско-рее социально-психо­ логические черты немецкого бурж уа, по­ скольку для чисто психологической оценки в немецком и английском языках есть иное слово «филистер». Оно лишено социальной «подкладки» и относится к лю бому, кто проявляет такие черты, как ханжество, сентиментальность и резонерство, вместе взятые. Слово «филистер» нередко перехо­ дит в русский язык без перевода— как во многих работах Маркса или в гофманов- оком «К оте Мурре», хотя переводчики др у­ гих авторов вполне правомерно заменяют «филистера» на «мещанина». М елкобурж уазн ая сущность мещанства — и в частности российского, — была оче­ видной для Владимира Ильича Ленина. В его работах эти два понятия часто стоят рядом или заменяют одно другое. Ленин — крупнейший социолог своего времени — прекрасно видел, что мелкобуржуазны е массы города и деревни составляют в Р ос­ сии большинство населения, и от полити­ ческого поведения этих масс зависит судь­ ба революции. И з ленинских работ можно было бы при ж елании составить превос­ ходное эссе о характере, привычках, силь­ ных и слабых сторонах российского мелко­ го бурж уа. Р азум еется, речь идет не о фи­ лософ ских тр удах В. И. Ленина и не о тех, где ставятся стратегические цели и такти­ ческие задачи партии. Самый ценный источ. ник по теме «Ленин и мещанство» — это относительно нехрестоматийные произведе­ ния: «Сила и слабость русской революции», «П обеда кадетов и задачи рабочей партии» и другие. Я бы д а ж е выделил два «пика» в осмыс- леиии Лепшылм мещанства как социально, полжпиесшэро феномева; оба иряходятся ва ю ды революций ЩОб— 1907 годов и пер­ вых послеоктябрьских лет. Владимир Ильич всегда подчеркивал двуединство мелкого бурж уа как собственника и труженика о д ­ новременно, напоминал о раздвоенности мещанского сословия: «Мелкий бурж уа неминуемо... Во всех странах и при всех политических комбинациях, колеблется м еж ду революцией и контрреволюцией». Впору бы задать сам ом у себе вопрос: почему мы тогда д о сих пор говорим о мещанстве, когда собственно мелкой бур­ ж уазии простыл и след? Конечно, м ожно сослаться на инерцию мышления, морали, всевозможны е пережитки. Н о эта логика служила и служ ит неуклюжим схоластиче­ ским оправданиям наших, собственно соц иа­ листических, ошибок и изъянов. В едь сколько ни объявляли пьянство и преступ­ ность «родимыми пятнами капитализма», никакой действенной работы по их искоре­ нению не получалось б ез осознания их ис- тинного происхож дения. Как ж е быть? Вы ход и объяснение м ож ­ но найти в идее другого зам ечательного теоретика-марксиста — Антонио Грамши, писавшего (уж е в тюрьме, незадолго до см ерти), что по мере утверж дения социа­ лизма классовая борьба будет переносить­ ся в сферу личности, б у д е т п р о и с х о ­ д и т ь в н у т р и к а ж д о г о ч л е н а н о ­ в о г о о б щ е с т в а . Б орьба с мещанским, мелкобуржуазным началом — не исключе­ ние. М ож ет быть, д а ж е именно эта ипо­ стась «внутреннего бурж уа» самая опасная и живучая — в силу двойственной своей натуры, малой отличимости, всевозможны х демократических обличий. Итак, вроде бы разобрались. «М ещани­ на» нет. Есть мещанство. И оно — не что иное, как исторически живучее мелкобур­ ж уазное начало, сущ ествующ ее в наших душ ах. Н о почему этот обитатель нашего сознания так силен и агрессивен? Почему во «внутриличностной классовой борьбе» он нередко берет верх? Н е будем доводить гипотезу Грамши до абсурда и стряхивать нафталин с устарев­ ших аргументов типа «родимые пятна про­ шлого», «эхо монгольского ига» или «влия­ ние З ап ада». Б удем реалистами. М ещанст­ во, то есть наш «внутренний мещанин», не м ож ет развиваться только за счет внутрен­ них ресурсов, исторической памяти или ела. бых дуновений «из-за бугра». «Л ош адно- сти» без лошади действительно не бывает. Внутриличностное мещанство долж н о чер­ пать мощь из социальной среды, аналогич­ ной досоциалистической мелкой бурж уазии. Еще несколько лет н азад такое р ассуж ­ дение звучало бы как нонсенс — каж дом у школьнику было понятно, что в общ естве, состоящ ем из «рабочего класса, крестьянст­ ва и прослойки-интеллигенции», такой среде взяться неоткуда! Н о сегодня сталинская модель «2 класса -1 прослойка = др уж ба» трещит по всем швам. В работах и выступ, лениях Т. И. Заславской, Р. В. Ры бкиной и других ведущих социологов выстраива­ ются более сложные структурные модели нашего общ ества. Здесь есть «верхи» и «низы», здесь нет прежней идиллии «об­ щих интересов». Здесь есть место и ■для внеш.него генератора нашего внутреннего мещанстжа,