Сибирские огни, 1988, № 10

Многие имена из своей «малой истории» мы полупроизносили, в результате осталась голая схема, не способная пробудить ни­ какого иного чувства, кроме равнодушия; тогда как воспитание патриотизма — это наука любви и ненависти. Историю надо иллюстрировать живыми примерами, чтобы удивительнейшие люди, гордость нашего Отечества, не трансф ор­ мировались в представлении молодых лю ­ дей в галерею ряженых персонаж ей. Мы пока ещ е — но этого времени у нас в запасе очень мало! — имеем возможность, отправляясь на экскурсию в отечественную свою историю, в тридцатые годы д в ад ц а ­ того столетия, взять в надежны е попутчики себе живых свидетелей тех времен. К счас­ тью, есть пока и живы е участники судьбы Норкина. Вот какое письмо пришло из Москвы, от вдовы Бориса Осиповича, которая прочита­ ла не только публикацию о своем погибшем м уж е, но и отклики: «Н е могу обойти вниманием письмо в «К узбасс», автор которого продолж ает счи­ тать Норкина вредителем. П реж де всего я долж на громко заявить, что как по уголов­ ной, так и по партийной линии неопровер­ жимо доказано, что Борис Осипович никог- дан не был вредителем и никогда не примы­ кал ни к какой оппозиции. Чтобы очернить память о Норкине, автор письма прибегает к совершенно несостоятельным, лживым аргументам. Так, он заявляет, что Норкин с вредитель­ ской целью «...способствовал закладке цин­ кового завода на месте нынешнего объ един е­ ния «Карболит». Были израсходованы мил­ лионы, пока стройку не закрыли как «бес­ смысленную». Но ведь решение о со о р уж е­ нии цинкосвинцового комбината в Кемерове никоим образом не м ож ет быть отнесено к трудовой деятельности Норкина, который был по образованию инженером-химиком, д о приезда в Кемерово работал управляю ­ щим «Всехимпрома» и подчинялся админи­ стративно Главхиму Наркотяжпрома. Стро­ ительство ж е цинкосвинцового комбината было в ведении Главцветмета Н ародного К омиссариата тяж елой промышленности. В Кемерово Норкин приехал, когда «Цин- кострой» уж е заканчивал свою деятель­ ность, он лишь использовал освободивш ую ­ ся контору. Были применены в дел о и име­ ющиеся на площадке «Цинкостроя» м ас­ тер ск ие— таким образом часть и зр асходо­ ванных ранее средств была возвращена государству. Считаю небесполезным вспомнить один эпизод. Бывшие сотрудники цинкосвинцово­ го комбината в начале 1933 года организо­ вали проводы своему бывшему начальнику. Многие были «навеселе». Решили все вмес­ те сфотографироваться. На проводах при­ сутствовал Норкин — и он попал на ф отог­ рафию. Н адо отметить, что назначение Бориса Осиповича Уполномоченным Наркома тя­ ж елой промышленности по Запсибкраю с присвоением ему в дальнейшем функций начальника «Кемеровоко.мбинатстроя» не­ сколько ограничивало власть местных ор ­ ганизаций. Норкин в К емерове был при­ нят, что называется, «в штыки». Было з а ­ м етно ж елание освободиться от него, луч­ шим: ж е путем был этот — скомпрометиро­ вать. Именно с этой целью какой-то холуй послал злополучный снимок в Край, и Нор- кииу был объявлен выговор за пьянство. Н есостоятельность и курьезность этого взыскания вскоре проявилась — Норкин со ­ вершенно не пил, он вообщ е не мог воспри­ нимать алкоголь. Выговор был снят, но т я ­ желый осадок на душ е Бориса Осиповича остался. Автор письма ставит Норкину в вину и то, что «на М еталлплощ адке заложили м е­ таллургический зав од вдалеке от сырьевой базы — и это строительство было останов­ лено». Вновь н адо повторить, что Борис Осипович не мог решать, где и какой ком­ бинат в К узбассе размещать. Еще обвинение: «...на реке Б арзас бурили скважины, искали нефть. Помню, как в н о­ ябре 1935 года на торж ественном собрании Норкин поднял над головой бутылку с бар- засской нефтью... Н о то был обман. В сква­ ж ину налили бакинской нефти...» Автор или все перепутал, или в целях очернитель­ ства намеренно сместил факты. Что ж е бы ­ л о на самом деле? К огда Норкин приехал работать в К ем е­ рово, он стал внимательно изучать не толь­ ко сам город, но и весь К узбасс. В резуль­ тате им был написан довольно объемный очерк, который в связи с арестом автора не увидит света. Рукопись утрачена. При изучении К узбасса Норкин пришел к выводу, что геологам, которые обн ар уж и ­ ли запасы многих полезных ископаемых, вряд ли будет способствовать успех в по­ исках нефти. Н о в районе реки Б арзас бы­ ло обн аруж ен о м есторож дение сапропелие- вых углей, годных для выгонки нефти. Вот на базе этих углей и был запроектирован зав од углеперегонки. Ем у Норкин уделял очень больш ое внимание. Помню, когда пускалась первая очередь, Борис Осипович трое суток не покидал з а ­ вода. Так как Норкин был строгий вегета­ рианец, то я ему посылала из дом у еду. Н а четвертые сутки, рано утром, когда я ещ е находилась в постели, вдруг заявился Б орис Осипович и чем-то начал брызгать на меня. Смотрю — на белье темные пятна. Я вначале рассердилась, но тут увидела по-детски счастливое лицо м уж а. — Это самые лучшие в мире духи ,— ликующе сказал Норкин,— это произведен­ ная мною нефть. Я вскочила и искренне поздравила его с победой. Так что на памятном автору паск­ вильного письма торж ественном собрании Борис Осипович помахивал бутылкой не с собственно нефтью, а с нефтью, получен- ной в результате перегонки. Н о судьба разворачивалась своим чере­ дом . Норкин постоянно наталкивался на враж дебность со стороны руководства как в Н овосибирске, так и в Кемерове. К огда в сентябре 1936 года его срочно вызвали в Москву, а перед этим прошли у ж е аресты руководящих работников «К емеровоком- бинатстроя» (это, кстати, привело к срыву годового плана), то Борис Осипович ска­ зал мне: «Собирайся и ты. Я больше в К е­ мерово не вернусь». Тогда я ему не поверила. Норкин слиш ­ ком любил Кемерово, не случайно д а ж е сы­ на своего назвал Кемером, но он оказался прав. Его сняли с работы, арестовали, а затем расстреляли.