Сибирские огни, 1988, № 10

— Не в зубах же держать зонтик,— она засмеялась. — Хорошо. — Что хорошо? — удивилась она. — Смеетесь хорошо,— он был странно возбужден. Наконец-то, вот она, рядом. Живая. Не во сне. Он вытащил чистый носовой платок, вы­ тер ей лицо, руки, как это делают малым детям. И, неожиданно, обнял ее, притянул ее к себе. Поцеловал в губы. Целовал глаза, шею, повторяя: — Милая, милая, как я по тебе соскучился, как ждал... Я каждый день здесь езжу, выглядываю тебя... Девочка моя... — Вы с ума сошли... Люди же. — Черт с ними! Поедем ко мне. Ты замерзла. — Нет, что вы... У меня продукты,— растерянно проговорила она. Как о решенном, заявил: сейчас они завезут продукты и поедут к не­ му. Пусть предупредит дома, что ночевать не приедет. Домой привезет ее завтра к вечеру. Ей не помешает однодневный «дом отдыха». Позднее Олечка призналась, что такого, как она выразилась, взрыва от него не ожидала. Но он не открыл ей, что и он подобного от себя не ожидал. Всегда гордился выдержкой, тактом, умением совладать со сво­ ими настроениями, чувствами. Оглядываясь назад, по прошествии стольких лет, Игорь Сергеевич по­ нимал: Олечка была его единственной, подлинной любовью. Все в ней по­ коряло: искренность, ее манера держаться. Она не была искушена в лю­ бовных утехах, стыдлива — и это ему нравилось. Нет, ханжой ее нельзя назвать. Иногда она казалась несколько наивной, но Олечка обладала живым умом и добрым нравом, и, что ему льстило,— она умела его жадно слушать — искренне восхищалась его знаниями. Считала его талантли­ вым, хотя ничего, как он догадывался, в архитектуре не понимала. Иной раз задавала «детские» вопросы: — Ты любишь свою работу? — и в раздум ье робко д об а влял а; — Знаеш ь, мне иногда к аж ется, что ты — только не сердись — не то, чтобы не любишь... — Архитектуру я люблю, а то, что мне случается делать,— презираю. У нее хватило такта не допытываться. Как она догадалась? Ведь он никогда не позволял себе жаловаться. Каким-то душевным локатором Олечка улавливала, когда он чем-либо огорчен. Но и Олечка никогда ему не жаловалась, не рассказывала разного ро­ да небылиц о каких-то тайных поклонниках, пытаясь возбудить в нем ревность, как это, случалось, делали его прежние приятельницы. Субботним вечером, хоть они и договорились о встрече, Олечка не пришла, позвонила — очень занята, придет в воскресенье. Снимая с нее пальто, спросил: — Что-нибудь случилось? — Да нет,— неопределенно протянула она. — Идем. Ужин подан. Жду тебя. — Я сначала отдохну... Сидела в кресле, откинувшись на спинку,— в позе безмерно уставше­ го человека, лицо погасшее, бледное, под глазами синяки. —■Что с тобой? — пытаясь скрыть кольнувшую его ревность, неловко пошутил:— Можно подумать, что ты провела бурную ночь. — Да, я провела бурную ночь,— с обидой проговорила Оля,— всю ночь я бурно шила. — Выходит, ты обновки променяла на свидание со мной...— Игорю Сергеевичу не удалось упрек замаскировать шутливым тоном. — Прости. Возможно, тебе и неприятно будет узн ать...— Оля зам о л ­ чала, как бы раздумы вая , стоит ли откровенничать,— но я должна при­ зн аться...— Оля см еш ал ась и замолчал а. — Говори, говори, даже если это и измена. -'.г _ И зм ен а?! Ты ж е зн аеш ь; я никогда не смогу тебе изменить. •^■^'Йгорь Сергеевич вспомнил ее признание в минуту сокровенной близо- ''дтк к остро почувствовал нежность к ней и-еще плохо осознанную вину.