Сибирские огни, 1988, № 10

торый наблюдал из своего окна великий и не понятый до сего времени Данте. Нос прямой, тонкий, приятной формы. Вообще лицо мэтра было приятным, чистым, хотя и не без лукавства. Потаенное лукавство лица никак не вязалось с его очень простодушной, даже наивной улыбкой. Возраста Пиккуус был неопределенного, роста среднего, дом получил по наследству и жил в нем, ничего не меняя. К Пиккуусу приходили гости. Из них выделим Марфу Петровну м., заведующую телеателье, расположенного на той же улице. Почему ее? Об этом позже. В доме жили без прописки Студент со Студенткой, слу­ шавшие в университете лекции Пиккууса. Незначительное администра­ тивное нарушение оставим без внимания, так как оно нас не касается. Эта пара встречалась в доме иной раз там, где ее не ожидали встретить, но Пиккуус даже как бы поощрял подобную вольность своим попусти­ тельством и добродушным похмыкиванием. Заходили сотрудники, знакомые мэтра, супруги Кошкины, люди нервные и осторожные, любители посторонних сведений, слухов и так да ­ лее. Пиккуус относился к ним без приязни и без отвращения — то есть по-философски, что, конечно, нетрудно доктору философии. Старый друг отца — некто Шмутке — также изредка посещал дом Пиккууса, в основном потому, что последний имел привычку угощать его напитками особого рода, к которым Шмутке имел сердечную склонность, тягу неодолимую. Агентща страховой конторы Чапыгина бывала в особняке. Хаживал также искусствовед Мучниковский, специалист по западно­ европейской живописи конца XIX — начала XX века, то есть самому за ­ путанному классификационному периоду, который не без оснований на­ зывают переходным, однако, видимо, каждый исследователь имеет в ви­ ду свой гносеологический уровень перехода — психологический, социаль­ ный, экономический и т. д. Мучниковский использовал споры с мэтром для того, чтобы собирать материал для своей докторской диссертации. Марфу Петровну Н. мы выделили из всех потому, что мэтр Пиккуус любил ее своей не совсем обычной любовью. Если бы его любовь была попроще, они давно поженились бы и были б счастливы. Но чего нет, того нет. Марфа Петровна тоже несет ответст­ венность за свое одиночество и одиночество Пиккууса. И у нее любовь не была простым, радостным чувством, а напоминала готический замок, где в каждой комнате тайники, боковые двери, запасные выходы через за- заставленное сумрачными углами пространство с крутыми круговыми лестницами, коридорами, темными нишами, провалами в полу... Будьте проще в любви!— вот лозунг, который я вручал бы каждому молодому человеку, каждой девушке, достигшей опасного возраста, пре­ достерегая их таким образом от ненужной и легко избегаемой печали. Подозреваю, что никто из них не услышал бы меня. Такова жизнь. Марфа Петровна... Пора описать эту женщину, сыгравшую роковую роль в жизни Пиккууса. Она тоже голубоглаза, но ее глаза еще более грустны, чем у ПиккууСа, и это тоже дисгармонирует с ее почти счастли­ вой улыбкой. Лицо у нее довольно узкое, скуластое, но не восточного, а европейского типа, кожа смуглая, бархатистая. Стройность Марфы Пет­ ровны, ее девическая легкость движений смущали Пиккууса, навевая грешные мысли. — Ах, Марфа Петровна!— однажды воскликнул Пиккуус.— Вам бы в Рим. Под кисть Тициана! А вы какую-то аппаратуру чините. — Чиню,— грустно согласилась Марфа Петровна. На двух этажах особняка стояли и висели разного рода старинные часы с арабским и римским циферблатами, с тяжелыми, темными маят­ никами, украшенными литыми, резными, лепными фигурками, орнамен­ тами, деревом, металлом, инкрустацией, но главное, что их выделяло из ряда таких же музейных собраний,— это то, что все они без исключения исправно шли, и все без исключения показывали разное врем^ь, и беспо- 9