Сибирские огни, 1988, № 10

то... Слава богу, у нее не было необходимости... Если я стану еще разду­ мывать— никогда не решусь... бИгорь Сергеевич встал, подошел к Оле и каким-то чужим голосом проговорил: — Ольга Андреевна, вашу просьбу я выполню. Пожалуйста, позвони­ те мне завтра,— и не оглядываясь, зашагал по аллее. Он все же успел заметить, как лицо ее прояснилось, а глаза повлажнели. И еще успел заметить не по-детски серьезный взгляд мальчика, в нем сквозило и лю­ бопытство, и недоумение.» Нестерпимо захотелось курить, трубка давно погасла. Игорь Сергее­ вич выбрался из лоджии и долго искал табак. «Чего ради я так распси­ ховался? Приезд этого мальчика? Наверное, тот поступок — был мой единственный в жизни добрый поступок»,— с жестокой беспощадностью подумал он. Пора принять снотворное и ложиться. И тут же, забыв о своем решении, вернулся в лоджию и, кутаясь в плед, опустился в крес­ ло. Все меньше огней в окнах, все меньше машин. Дождь то крапает, то припускает с новой силой. Журчит вода в водосточных трубах. ...Оформление документов заняло немного времени. Но ему каза­ лось, что время остановилось — тяготила каждая секунда, проведенная в этих стенах, где он был не по праву. Он не мог смотреть на радостно-возбужденную Олечку. Не покидало ощущение, что он в чем-то виноват перед ней. То же чувство испытывал, подавая паспорт и заявление немолодой женщине с добрым и несколько утомленным лицом. В ее взгляде прочел интерес, доброжелательство и, как ему почудилось, укор. Игорь Сергеевич сослался на занятость и поспешил к выходу. Олеч­ ка догнала его на лестнице. — Вы забыли паспорт,— она внезапно схватила его руку и поднесла к губам. Он резко отдернул руку, не дав поцеловать. Сунул паспорт в карман и, не прощаясь, стал быстро спускаться по лестнице. Зашел в первый попавшийся сквер, отыскал укромную скамейку. Курил, бездум­ но глядя, как трудяга-муравей тащит хвоинку во много крат больше его. Прошла молодая мама, толкая впереди себя широкую коляску. В ко­ ляске восседали младенцы в голубом. Двойняшки. Голубые младенцы одинаково улыбнулись ему. Внезапно пронзила мысль: за всю свою жизнь, за четыре с половиной десятка лет — он никому не подарил жизнь. Никому. Если бы у него был ребенок — это было бы продлением его жизни. Утешил себя тем, что поздно. ...Теперь, сидя в одиночестве и слушая, как пошумливает дождь, он понимал: тогда еще не было поздно. После встречи в загсе Игорь Сергеевич не звонил Оле. Что ему меша­ ло? Он постоянно думал о ней. Не дай бог, истолкует превратно. Иной раз одергивал себя: все правильно — она же сказала: никаких обязанно­ стей. Ну, увлекся. Молодая, очень привлекательная. Тоскует не о ней, а о женщине. Да, полно! Другие — ему безразличны... И видел-то ее всего три, нет! — пять раз. Воспылал, как юнец. Ирония плохо помогала. И вот однажды, в непогожий, осенний день, проезжая по улице, где она жила, Игорю Сергеевичу показалось: идет Олечка. Тащит две, ви­ дать, тяжеленные сумки. Д а, да... все тот же старенький плащик. Показа­ лось?! Ведь ему всюду она мерещится. Игорь Сергеевич поехал медлен­ нее, притормозил и стал ожидать, нетерпеливо вглядываясь. Она! Некра­ сов вышел из машины, взял из ее рук сумки и почти приказал; — Садитесь скорее. Нет, нет — рядом со мной,— он поставил сумки на заднее сиденье. — Господи, ну и напугали. — Но вы дрожите от холода. Промокли. Почему без зонтика?