Сибирские огни, 1988, № 10

ней темная юбка, черный свитерок. Хорошо, что не вырядилась. Вряд ли он бы простил ей праздничность. — Игорь Сергеевич, я знаю о вашем горе... я так вам... — Не надо, прошу вас. Проходите. Что же мы здесь стоим. Они сидели в креслах друг против друга. От чая и кофе Оля отказа­ лась. При всей своей душевной глухоте в эти горестные дни Игорь Сер­ геевич не мог не заметить, что Олечка чем-то встревожена, никак не знает, с чего начать. — Так рассказывайте, какое у вас дело,—-стараясь как можно мяг­ че, проговорил он. — Вас, наверное, удивит... Но я ни к кому другому не могла бы обра­ титься. И даже если вы откажете, то я... Я знаю: вы дурно станете обо мне думать... — Бог с вами,— сказал он. «О чем это она? Кажется, вот-вот запла­ чет. Может, пришла денег попросить?» — Ну вот... Вы знаете, у меня есть сынишка. Он нынче, этой осенью, пойдет в школу. У Юры отца не было. То есть был, конечно. Но он... Сын родился без отца... Я не знаю, где он. «Ну, а я-то при чем...»— с возникшим раздражением подумал Не­ красов. — Я слушаю вас, Олечка. Что же вы замолчали. — Мне так трудно. Понимаете, неловко... Ладно, раз уж начала. Так вот: Юрочка пойдет в школу. Да, я уже об этом говорила. И я хочу, что­ бы у сынишки Не было прочерка в метриках. Знаете, когда нет отца — ставят прочерк. И я прошу вас: вы, конечно, вправе отказаться. Вас это ни к чему не обязывает... Только ваше имя для моего сына. Я никогда — клянусь вам!— не предъявлю...— голос Олечки дрогнул.— Верьте мне. — Я верю. Успокойтесь. Олечка еще долго бестолково объясняла: так важно, чтобы у сына не было прочерка в метриках. Так важно... Ужасно, если ребенок начнет жить с комплексом неполноценности. Игорь Сергеевич испытывал и жалость, и неловкость и, желая поско­ рее прекратить неприятный разговор, сказал: — Знаете, так неожиданно. Я подумаю. Но я хотел бы посмотреть, увидеть мальчика... Минуту назад он и не собирался этого делать. Выдумал на ходу — лишь бы оттянуть время для окончательного решения.— Встретимся на нейтральной почве. Ну хотя бы завтра. Приходите после семи в цент­ ральный сквер к книжному киоску,— и, давая понять, что разговор окон­ чен, снова предложил чаю. От чая Оля отказалась, ей надо еще забежать в аптеку. Внешне она выглядела спокойно, но, одеваясь, никак не могла попасть в рукав плаща. Как всегда, он был пунктуален, но Оля с сыном уже его ждали в условленном месте. Он поклонился Оле и сел на скамейку напротив, развернул газету и стал украдкой наблюдать. Ему понравилось, как одет мальчик: синие джинсы, синяя курточка, белый берет. Тот же, что у матери, милый овал лица, и те же густые, вразлет брови. Зачем он устроил эти смотрины?! Наверное, он обидел Олечку?! Стыдно и глупо. Она, явно, волнуется, теребит ручку сумки. На ней все та же черная юбка, что была в день их знакомства. Серый свите­ рок выгодно подчеркивал ее тонкую талию и высокую грудь. Да, хоро­ ша... Удивительно мила. Мужики оглядываются на нее. О, господи, я, ка­ жется, устроил смотрины не сыну, а... Что ей сказать? Игорь Сергеевич перевел взгляд на мальчика, играю­ щего с мячом, и тут только заметил, что мальчонка немного прихрамы­ вает. Не может быть! Совершенно точно: на правой ноге ортопедическая обувь. Вот что, значит, Олечка сочла нужным сыграть на жалости. Чушь. Ведь он сам заявил, что хочет видеть мальчика. Бедняжка. А Олечка? Если бы мама, его мама, вот так же мучилась, просила кого-