Сибирские огни, 1988, № 10

Некрасова так и подмывало узнать, что еще мама говорила о нем. — Как бабушка? — Бабушка три, нет, вот уже четыре года, как умерла. — Прости, я не знал.— «А что вообще я знал? Дернула же меня не­ легкая»,— мысленно упрекнул себя Игорь Сергеевич.— Сколько мне пом­ нится: у тебя была тетка и двоюродные брат с сестрой? — Они и теперь с нами, то есть не совсем. Брат женился, они получи­ ли квартиру и живут отдельно. — Значит, вы теперь вдвоем с мамой. — Нет, мама ведь замуж вышла. Так что у меня отчим. «Неужели меня это волнует!?» Не желая, чтобы мальчик видел его лицо, Некрасов подошел к окну и распахнул его. В комнату влился по­ ток свежего воздуха, чуть горчивший дымком, где-то жгли листья. Не­ красов, желая оборвать затянувшуюся паузу, поинтересовался: — У тебя с ним не бывает конфликтов? — Что если истинная причи­ на Юриного приезда — конфликт с отчимом? Тогда он оставит его у себя, и тотчас же испугался внезапного решения. — Почти. Он продукт своего времени. Педант. «Вот как! Педант, значит. Интересно, а как бы этот мальчик меня охарактеризовал? Педант. Бедная Олечка? Впрочем: почему? Стало быть, ее устраивает...» Д о конца додумывать Игорю Сергеевичу не хо­ телось. — Вот что, друг, давай-ка поужинаем. Ты, наверное, голоден? — Очень,— простодушно признался Юра. Игорю Сергеевичу понравилось, как ел Юра: со здоровым, молодым аппетитом, однако, не торопясь, опрятно. «В этом и я педант», — отме­ тил про себя Игорь Сергеевич. Д о него еще не дошло, что он как бы пы­ тается увидеть себя глазами Олечкиного сына, ему совсем не безразлич­ но, что подумает о нем этот юнец. Ведь он, Некрасов, далеко не молодой, пятидесятичетырехлетний человек, познавший жизнь и приучивший себя относиться к людям и обстоятельствам объективно, не растрачивая ду ­ шевных эмоций. А уж что касается людского мнения о собственной пер­ соне— так это удел мелких людишек. И вот, поди же ты: он многое бы дал, чтобы прочесть мысли юного существа. Юра с любопытством разглядывал картины, что висели по стенам. — Это все ваши работы? Мама говорила, что вы хорошо рисуете, то есть пишете,— поправился он. — Нет, кое-что покупал, кое-что дарили. — У вас есть что-нибудь свое? Покажите. «А почему нет,— подумал Игорь Сергеевич,—занятно, что увидит душа неискушенная?» — Ну, раз чай допил — пойдем покажу,— предложил он. В комнату матери Некрасов впускал кого-либо за редким исключени­ ем. После смерти матери все в ней осталось, как было при ее жизни. Убрал лишь кровать. Не мог ее видеть. Купил диван из красного дерева под стать всей мебели и занял им опустевшее место. — Как все тут... Ну, как в музее,— проронил Юра, оглядываясь. «Это и есть, как мемориальный музей»,— горечи при этой мысли Игорь Сергеевич не испытывал, горечь притупило время, лишь привыч­ ное ощущение— все уходит. Не раз возникало желание все обновить, сделать комнату библиотекой: книжные щкафы, письменный стол и больще ничего. Останавливало чувство — он как бы выживет материн­ ский след из дома, да и не мог он допустить, что ее любимые вещи будут где-то у чужих людей. Юра все разглядывал, не скрывая любопытства. — Я такое только на фотографиях видел. Все старинное... Сразу вид­ но, что старинный человек жил. Некрасов не отозвался. Дольще всего Юра задержался у акварелей. Две из них повесила ма'гь: натюрморт — розы в хрустальном бокале и пейзаж — осенний лес. Игорь Сергеевич не считал эти акварели своей удачей, но ими дорожила 98