Сибирские огни, 1988, № 8

ятелен дьяк и в чести у царя — в особой чести! Слово дьяка веское, царь никогда не пропускает его мимо ушей. Нынче Сицкий, занудистый царский свояк, рьяней всех наседал н Висковатого, зазывая его к себе в шатер. Причину этой особой любез ности и настойчивости боярина понять было нетрудно. Свадьба дочери которую Иван нынче сосватал за Федьку Басманова, вот что понужда ло боярина так усердно обхаживать дьяка. Дочь Сицкого была не просц боярышней, одной из тех боярских дшерей, которые, благословясь у ба тюшкн с матушкой, после пасхи, на Фоминой неделе, пойдут под венец Дочь его была двоюродной сестрой царевичей — кровное родство! — свадьба ее должна быть сыграна так же, как играют свадьбы в царско дому. А в царском дому свадьбы играют по особому чину. Тут ничего делается как бог на душу положит. Тут все расписано — до мелочей кому где стоять, где сидеть, куда ходить и как — кому за кем и в како черед, кому нести свечи и каравай, кому чесать волосы жениха и невес ты, кому осыпать их хмелем и опахивать соболями, кому раздавать ши рынки, а кому ставить блюда перед молодыми, и кому пред гостями, кому — посылать эти блюда в рассыл... Досконально расписано и то где должны быть поставлены свадебные места молодых и как он должны быть убраны; бархатом или камками, какие изголовь должны быть положены на них — расшитые и низанные жемчугом ил только расшитые, и сколько соболей будет на изголовьях — по сороку или по полсорок, и какой стол должен быть поставлен подле, где буду лежать калачи и соль, и какими столешниками он будет покрыт, и сколь ко денег — золотых или серебряных — будет лежать на свадебном кара вае; не забудут ни о покровцах, ни о ширинках, ни о свечах с обручами, что поднесут молодым, не забудут и о склянице, которую разобьёт растопчет ногами жених, выпив поданное ему при венчании в церкви ви но, и осколки которой, по древнему обычаю, отнесут и бросят в реку. Ничего не забудет дьяк-грамотей, который будет составлять эту роспись, называемую свадебным чином или разрядом. Да и не может он забыть или упустить чего-нибудь, потому что не из своей головы берет все это, не сам придумывает, а пишет, глядя на прежние росписи, которые все до единой собраны в свадебных книгах. Росписей этих там столько, что многих никто и не помнит, особенно тех, что записаны туда и двадцать, и тридцать, и пятьдесят лет назад, и в воле дьяка составить чин познат- пей, пороскошней или наоборот — попроше, похудей, сыскав в книгах любые нужные примеры и доказательства. Конечно, свадебный чин са­ мого царя или самых близких, единоколенных, его родственников никто не посмеет умалить. Каждая новая такая свадьба всегда пышней преж­ ней, и чин таким свадьбам составляют без оглядки на прежние, ну а с прочими царскими родичами — третьих, четвертых, пятых колен — дьяк, составляя роспись, может и посамовольничать. Ежели тридцать лет назад на свадьбе какой-нибудь царской племянницы изголовье на местах молодых не было шито жемчугом и лежало по полсорока соболей, а десять лет спустя у такой же племянницы или племянника и жемчуг ук- рашивал взголовье, и соболя лежали сороками, и на свадебном каравае были фряжские золотые флорины и дукаты вместо серебряных московок или новгородок, то дьяк для нового чина мог выбрать то, что ему забла­ горассудится. А дьяческое благорассудство и побуждения неисповедимы, как пути господни. Ненависть и вражда к одним, расположение и любовь к другим, корысть, расчет, угодничество, лизоблюдство ложатся на весы и склоняют чашу то в одну, то в другую сторону. Велика и непостижима эта штука — дьяческая благорассудность, и тот, кто хочет переплюнуть других то ли свадьбой, то ли крестинами, то ли даже похоронами, тот не пустит дела на самотек, не доверится дья- ческой благорассудности и разрядным книгам. Вот и Сицкий от той же заботы заходился обхаживать Висковатого зная, что тот, составлявший последний царский свадебный чин, будет непременно составлять и этот. (я Н