Сибирские огни, 1988, № 8

войти в него, ненадолго приостановился перед пологом,— и Федьке этогб было достаточно. Он тут же метнулся с места и бросился вслед за ним. К Вельскому подошли Челяднин и Мстиславский. — Пожалуй, боярин, в мой шатер, раз своего-то не привез,— предло­ жил Челяднин, просто и обычно, как будто и вправду для него это было сущим пустяком. На самом же деле такое предложение требовало нема­ ло мужества. Вряд ли бы кто иной отважился сейчас предложить Вель­ скому что-либо подобное. — Не откажусь,— с готовностью ответил Вельский, для которого чья- нибудь участливость была сейчас дороже всего. — Пожалуй! Приляг, отдохни... Когда еще тот пир затеется? А поте­ ха уж отошла. Вон и государь ушел испочить. Ступай и ты... А мы с князь Иваном поедем на стрельбище — из лука посостязаемся. Над урочищем стояло полуденное солнце — яркое, обложное. Оно словно расплавилось в прозрачном тигле весеннего неба и пролилось на землю невесомостью тепла и света, яркостью бликов и радужностью красок. И всего этого было так много и так щедро все это отдавалось земле, что, казалось, его, солнце, просто не хватит, что оно иссякнет, истлеет, угаснет. Щедрость эта, эта избыточность, казалось, была и земле в тягость: не шелохнувшись, будто в изнеможении, стоял лес, еще не набравший после зимы полной силы, недвижно, распластанно, будто приплюснутый чем-то тяжелым лежал пруд, отсвечивая всей своей проз­ рачной толщей, словно был наполнен не водой, а искристо-радужным расплавом, стекавшим с неба, и степь, раскинувшаяся позади пруда, и далекие холмы, катившиеся, как волны, в широкую луку урочища, и само урочище — все, все это, переполненное, перенасыщенное теплом и све­ том, казалось, изнывало, изнемогало в тягостной, неравной борьбе с солнцем. И только люди явно радовались ему и не тяготились его обили­ ем и щедростью, не прятались от него, не искали защиты. Даже Иван не велел ставить свой шатер в усолонь— поддеревья. Раскинув царский шатер посреди урочища, настелили вокруг ковров, принесли из хором легкую фряжскую скамью со вслоном’ , обитую рыхлым бархатом, и царь, воззирая на лихую игру с медведями, полдня нежился на солнце, сняв шапку, распоясавшись, распахнув кафтан... Бояре, те, что были познатней и побогаче, приехавшие по обычаю с собственными шатрами и шатерниками, тоже, глядя на царя, расположи­ лись на солнышке — и самим понежиться, и шатры просушить после зим­ него хранения. Они и теперь, после прекращения игр и ухода царя, не полезли под пологи: солнце оказалось сильней обычаев, сильней их ума­ щенного чванства и изощренных правил чести, по которым для них счи­ талось зазорным быть в простоте среди худородных или не столь знатных и богатых, не имеющих своих шатров. Но нынче принишкла в дородных спесь, вылезли они на солнышко, как сурки после долгой зимы, пригрелись, разомлели, лень им стало сто­ рониться худородных, да и не всякого худородного сторонится боярская спесь. Вон Висковатый! И худородный, и бесшатерный, а бояре так и льнут к нему, в шатры к себе зазывают: «Пожалуй, дьяк Иван!» А то и по отчеству: «Иван Михалыч!» И хотя в душе у них полно презрения к нему и самой черной зависти, с виду они готовы рассыпаться перед ним в прах. Не все, разумеется. Мстиславский не станет заигрывать и пани- братствовать с дьяком, даже если этот дьяк — Висковатый. Не станет и Вельский, и Челяднин, и Шуйский, и Щенятев. А Темкин, Сицкий, Сал­ тыков, Умно-Калачев, Чёботов — те станут... Все они не преминут поза- играть с первым дьяком, уноровить ему, авось и отзовется это в нем ка­ ким-нибудь добрым словцом, замолвленным за них перед царем. Вли- — ................. .................О'- . то : ОО' .к в д н ж с . ' - ■ ■: , гк г. ■ ■ В с л о н— спинка.:т1;. л - ^ - ^ - АуАяв