Сибирские огни, 1988, № 8

— Да гляди, жеребца не загони!— насмешливо бросил вослед ему Иван, видя, что он тронулся шагом. Федька и Васька снова засмеялись — дурным, нарочитым, шутовски!^ смехом. Послышались еще чьи-то жиденькие смешки — посмеяться спину Мстиславскому уже сыскались смельчаки. Иван проводил его долгим, торжествующим взглядом и, повернув, шись к Челяднину, сказал со снисходительностью победителя: — А ты все молчишь, Челядня? — Молчу, государь. — И о чем же ты молчишь? — О том, государь, что... не там курица снесла яйцо, где кудахчет. Иван лукаво усмехнулся. — О таковом и помолчать не грех. Направляясь к Вельскому, и потом, на обратном пути, уже едучи ним в Черкизово, Мстиславский, охваченный тревогой и беспокойством, непрестанно думал и думал об одном и том же: лукавит ли Иван, замыш. ляет ли что-нибудь, готовит ли западню или, может действительно все его поведение — лишь стремление придать своему отступлению мало, мальский пристойный вид? С Вельским об этом он не говорил — не хотел бередить ему душу еще и этим. Тому и так было о чем поразмыслить. Согласившись ехать Черкизово, согласившись не без колебаний, он теперь думал о том, как вести себя с Иваном, внутренне готовился к этому, и Мстиславский был рад, что, занятый собой, своими мыслями. Вельский не мешает ему. ГЛАВА ШЕСТАЯ 1 Царская прохлада — это только по слову прохлада, только сказыва­ ется так. Будто едет царь за город, на свой Красный двор,— развеяться, прохладиться, отвлечься от дел своих государских и забот повседневных, словом, отдохнуть, чем-нибудь позабавиться, потешиться. Благодать, ежели верить слову! Но на самом деле царские прохлады и забавы — это как сражение на поли брани. Особенно когда затевается потеха с медведями, и не с гончими, что обучены для дворцовых потешных игр, а с дикими, пойманными в лесу. На такой прохладе семью потами изой­ дешь, и хорошо еще, ежели цел и невредим останешься. Царь ведь не любит осторожной игры. Ему подавай такое, чтоб кровь леденела. А с медведем, известно, шутки плохи. Недаром же говорится, что на медве­ дицу хорошо лишь рогатину готовить. Впрочем, и с рогатиной против разъяренного зверя и нехиляка какого-нибудь, овсяника там или мура­ вейника, а против самого матерущего, стервятника— тоже не велико диво. На Руси этим мало кого удивишь. Не бывает такого праздника, чтоб на Москве не устраивали потех с медведями, и непременно кто- нибудь из удальцов-резвецов за корец медовухи выйдет против косола­ пого с рогатиной, а то и вовсе с голыми руками. Есть и такие отчаяги — из бронников они обычно, из кузнецов да из кожевников. На царских медвежьих потехах иные страсти и иные затеи. Тут самая любимая и самая отчаянная забава — скачка верхом на косолапом. Де­ ло это не простое и опасное до смерти. Доведенного каленым железом до бешеной ярости зверя выпускают из клетки — и начинается захваты­ вающая дух игра. Медведь хоть и взбешен, и разъярен, но по натуре он труслив и, выскочив из клетки, бросается изо всех сил наутек. Его нужно настичь — на лошади, и на полном скаку, точно рассчитав, прыгнуть ему ' С т е р в я т н и к — самый-жрданый медведь-, охотнее, .других питающийся па­ далью. Самый мелкий — муравейник, средний — овсяник.