Сибирские огни, 1988, № 8

спешников, она выглядела так, что и вправду можно было подумать, будто на Москве «нетути более людей». За торговыми рядами, заканчивающимися у Денежного двора, стало и вовсе безлюдно. Иван, однако, уже не замечал этого безлюдья: Федь- кина дурь и затея со сватовством отвлекли его, развеселили, да и то искреннее волнение, которое он испытал при виде благоговеющего перед ним народа, видать, с лихвой насытило его душу; к тому же он доказал всем своим тайным и явным врагам самое главное — то, что народ любит и чтит его, что народ предан ему, что народ с ним и за него, и, доказав, поверил в это сам и еще пуще ободрился. Дорога, огибая мощную огорожу Денежного двора, слегка отклоня­ лась влево и выходила к небольшому пустырю, занимавшему часть отло­ жистой береговой низины, рассеченной надвое китай-городской сте­ ной. На пустыре, почти под самой стеной, высился сруб Печатного двора. С дороги он был хорошо виден, и Иван сразу заметил его. — Печатня? — спросил он у ехавшего рядом Мстиславского, кивнув в ту сторону головой. — Да, государь. Ты веди еще не видел ее. — Вот и заеду, погляжу,— стал он заворачивать коня.— В иное вре­ мя, поди, и не собраться за недосудством. Подъехали к печатне. Васька Грязной, упреждая приказ царя, вымет­ нулся из седла, взбежал на крыльцо, рукоятью нагайки принялся нетер­ пеливо колотить в дверь. Отворил ему сам Федоров. — Встречай государя, дьякон! — сурово, как приговор, объявил ему Васька. Федоров выступил из сеней, увидел Ивана, поспешно спустился с крыльца. — Здравствуй-ста, государь! — скромно поклонился он.— Не чаял себе таковой радости! Милость твоя нежданна-негаданна. Душа моя да­ же смутно не вещала о таковом... — Что же так оплошала твоя душа-провидица? — ехидно усмехнулся Иван.— То она подвигает тебя на пророчества — о грядущем Руси... Быть иль не быть ей великой! А то вдруг слепа в самом простом.— Он, улы­ баясь, смотрел на дьякона, и от избытка самодовольства его улыбка ка­ залась даже покладистой.— Не о таковых ли, как ты, писано: «Вожди слепые, оценивающие комара, а верблюда поглощающие?» — Не о таковых, государь,— спокойно и просто ответил Федоров. Но знал бы кто, как дались ему они, это спокойствие и простота! Он будто душу заклал за них. — И сможешь довести сие? — не отступился Иван. Улыбка его ко­ варно заманивала в какую-то ловушку. — Буде, и смог бы...— Федоров собрал все свои силы, обходя эту ло­ вушку.— Да веди написано: «Не оправдывай себя пред господином и не мудрствуй пред царем». Улыбка сошла с лица Ивана. — И то верно,— сказал он холодно, возвращая на себя привычную личину царственного достоинства.— Недосуг мне твои изощрения рас- слушивати. Не для того я тут. Завернул поглядеть на печатню, и вот ви­ жу: отменно сработано. — И уж все готово к началу, государь. Вели — и почнем! — Я уж давно повелел,— недовольно свел брови И в а н ,- Коль готово, почто же мешкаешь? Указ тебе, что ли, стать писать? — Что же... вот так просто взять и почать? — растерялся Федоров.— Нет, не гоже так, государь! Не по-христиански сие! Вели освятить печат­ ню, молебен вели отслужить... Мы, христиане, любое доброе дело молеб­ ствием зачинаем, мы пред скромной трапезой крестом осеняем себя... А тут — такое великое дело... В летописец впишут сей день! — Что я, государь, ездил тешиться в Черкизово — вот что впишут в летописец,— с жестокой прямотой и невозмутимостью сказал Иван, и вовсе не кощунствуц-р прор'^о,'?'рердо,зцця;,й'|;о,,,Но для Федорова это бы­ ло кощунством. Слезы обиды навернулись ему на глаза, и он опустил го- ЗЭ