Сибирские огни, 1988, № 8

меня! Я уж почал целитися от блаженных навыков молодости своей, ко. ли внимал я всякому совету... Нынче я тверд в путях и мыслях своих, господь не оставит нас! Мы одолеем Жигимонта! И наше прибудет нам, и воля наша утвердится во всем! — Государь, . пусть постигнет меня еще больший твой гнев, но я щ могу не сказать тебе об ином...— Висковатый прямо глянул Ивану в гла> за.— Ежели мы не одолеем Жигимонта, то лишимся и того, что имеем ныне. Иван побледнел, губы его болезненно дрогнули. — Будь проклят ты, вещатель зломудрый,! — с испугом и ненавистью вышептал он.— Не боишься меня, убоись господа! Зломудрым он угото вил такую же кару, как и лжепророкам! — Но, государь... — Прочь! Поди прочь! — заорал истерично Иван.— Не хочу тебя слушать! Не хочу! В Посольском приказе составляли грамоту к шведскому королю. Дело это было не столь уж хлопотным, но тонким и ответственным, тре­ бовавшим и особых навыков, и большого усердия, внимания, ведь какая- нибудь случайная, незамеченная описка могла привести к самым неожи­ данным и неприятным последствиям. Не допускались никакие помарки — ни исправления, ни зачеркивания, ни добавления, поэтому тщательно выписывалась каждая буква, каждое слово, особенно — царский титул, который обводили золотыми обкружьями, наподобие нимбов, знаменуя божественную природу носителя титула. Писали сперва на русском, по­ том на латинском, сперва начерно, а потом уже набело — твореным зо­ лотом, ибо простые, «ниские», чернила из сажи, размешанной на вине или еще проще — на слюне, с прибавкой камеди, квасного сусла и ду­ бовых чернильных орешков, которыми писались грамоты во всё Россий­ ское царство, здесь не годились. Три дня кряду корпели над грамотой писцы, толмачи, знаменщики'... Дьяк Висковатый, руководивший и наблюдавший за работой, был сумрачен, задумчив. Грамота каждым своим словом вновь и вновь воз­ вращала его к мысли о царе, о размолвке с ним, и от этих мыслей на душе у него было недобро, смутно, тягостно. Не шли из головы слова Ивана: «Ты возомнил своей низкой душой, что тебе уже все дозволено». Мрачные, грозные слова! Они сразу, лишь произнес их Иван, вонзились ему в мозг, подобно остроге, и сейчас все его мысли, как в каком-то изнурительном водовороте, беспрестанно вращались и вращались вокруг них. Вчитывался ли он в текст грамоты, выправляя черновики, или ду­ мал о том, как поискусней выведать у шведских посланников нужные сведения, а в голове исступляюще билось: «Ты возомнил!.. Возомнил своей низкой душой!.. Возомнил! Возомнил!» У них и раньше случались стычки. Схватывались они с Иваном, когда Висковатый выступал против его ласкателей и шептунов, источавших свою злую наветь, схватывались, когда заступался за опальных, ста­ раясь умерить его гнев, схватывались, когда отстаивал перед ним свое мнение или когда отваживался, как сейчас, давать советы, каких никто не отваживался давать, но никогда, в какую бы ярость ни приходил из- за этого Иван и какой бы жестокой карой ни грозился, никогда еще он не говорил ему ничего подобного. И тот гнев, что он обрушивал на него, всегда был только гневом души,— теперь, в этих словах, устрашающе прозвучал и гнев его разума. Теперь он думал так, был убежден, уверен в этом, и эта уверенность, убежденность приобретала силу закона — одного из тех непреложных, сугубых законов его души и разума, по ко­ торым он судил всех и вся. ' З н а м е н щ и к и - — специальные художники; ^ - изукрашивавшие, оформлявшие Грамоты.