Сибирские огни, 1988, № 8

свою сколико невинной крови людей своих пролил и сколико земле сво­ ей запустенья причинил? Да то был человек разумный; грехом просту­ пил и за свою проступку мог и челом бить. А вашего разума рассудить не можем — с чего вдруг в такую высость начали? Мнится нам, что либо король у вас вельми молод, либо старые люди все извелись и советуется он с молодыми — по такому совету таковы и слова». Ничего не добившись, Эрик с досады и срывал сердце на Ивановых послах, отправленных к нему для подтверждения перемирия, которое он в конце концов подтвердил крестоцелованием, обязавшись не оказывать помощи в войне против Москвы ни королю польскому, ни магистру ли­ вонскому. Это крестоцеловальное обязательство Эрика было торжеством Ивана. Он добился, чего хотел! Союз Польши и Швеции, которого он очень опасался, не состоялся. Сигизмунд остался в одиночестве, без союзников, и Иван не преминул вскорости воспользоваться этим, отвоевал у него Полоцк. Правда, было еще одно очень неприятное обстоятельство: мо­ лодой шведский король, проявив завидную дерзость и решительность, завладел Ревелем — крупнейшим ливонским городом и портом, кото­ рым стремился завладеть и Иван. Ревель, а также Рига, Дерпт, Нарва были главной его целью. Прочно утвердиться в Ливонии и «добыть мо­ ре» он мог, лишь добыв эти города. Дерпт и Нарва покорились ему, но самые главные, самые важные — Ревель и Рига остались незавоеванны- ми, и когда шведы захватили Ревель, досаде его не было предела. Одна­ ко, ведя переговоры с Эриком, он ничем не выказал своей досады и ни словом не помянул про Ревель. Смолчал, стерпел, уступил, понимая, что не сможет принудить Эрика отдать ему Ревель, а начинать войну еще и с ним было не по силам. Разумней и выгодней было склонить шведа на свою сторону и попытаться сделать его союзником в борьбе против Лит­ вы и Польши. Потому и молчал Иван, и уступал, понимая, что эта уступка сильней всех крестоцелований скрепит его договор с Эриком. Но был в этой уступке и другой, скрытый, смысл. Иван знал, что, за­ хватив Ревель, Эрик возбудил против себя главных своих противников — королей польского и датского, опасавшихся усиления Швеции на Балтийском море, да еще за счет Ливонии, которую они стремились по­ делить между собой. Иван был осведомлен о негодовании Сигизмунда, возмущенного дерзостью Эрика, который, не удовлетворившись Ревелем, отбил у поляков еще два ливонских города — Пернов и Виттенштейн, но особенную непримиримость, даже враждебность, проявлял Фридрих датский, для которого подобное усиление Швеции на Балтийском море могло окончиться ее прорывом и к Северному морю. Враждебность и непримиримость Фридриха, да и нескрываемое желание Эрика прибить­ ся к Северному морю, путь, к которому ему преграждала Дания, сулили неизбежную войну между Данией и Швецией. В таком положении Эрик вынужден был сам желать мира с Иваном, а поведение Ивана, его мол­ чаливая уступка в самом главном — в вопросе о Ревеле, могли склонить Эрика к мысли поискать с русским царем и более тесного сближения — не только мира, но и союза. Так пока все и складывалось. Однако Эрик тоже был не лыком шит и знал цену подобной уступчивости, которая в любую минуту могла сме­ ниться грозной требовательностью. Поэтому Эрик не стал полагаться на эту негласную, ни к чему не обязывающую уступчивость Ивана и при­ слал с нынешними посланниками челобитье, которое только выражением и отличалось от открытого требования. Послы заявили: «Король поймал в Ливонской земле город Колывань, город Пернов, да город Каркус, да город Пайду, и государь бы короля пожаловал, те городы велел в докон- чании’ за ним описати, а которые городы ливонские король вперед поем- лет, и государь бы и те городы за ним же описати велел». Иван ждал этого, и требование Эрика не удивило его, не застало врасплох, и принял он его спокойно, без уязвленности, наоборот, ему ' Д о к о н ч а н и е — мирньлй договор