Сибирские огни, 1988, № 8

Нам, как в панцирь, заточенным в мук», Краткий день отжевывать в беде, И не нам протягивает руку Светлый бог, идущий по воде| ИНТЕРВЕНТЫ Серб, боснийский солдат, и английский матрос Поджидали у моста быстроглазую швейку. Каждый думал: моя! Каждый нежность ей нес И за девичий взор, и за нежную шейку... И врагами присели они на скамейку. Серб, боснийский солдат, и английский матрос. Серб любил свой Дунай. Англичанин давно Ничего не любил, кроме трубки и виски... А девчонка не шла. Становилось темно. Опустили к воде тучи полог свой низкий. И солдат посмотрел на матроса как близкий. Словно другом тот был или знались давно. Закурили, сказав на своем языке Каждый, что-то о том, что Россия — болото. Загоралась на лицах у них позолота От затяжек... А там, далеко, на реке. Русский парень запел заунывное что-то... Каждый хмуро ворчал на своем языке. А потом, я кабачке, где гудел контрабас. Недовольно ворча на визгливые скрипки, — Пили огненный спирт и запененный квас, И друг другу сквозь дым посылали улыбки. Через залитый стоп, неопрятный и зыбкий, У окна в кабачке, где гудел контрабас. Каждый хочет любить, и солдат и моряк. Каждый хочет иметь и невесту и друга. Только дни тяжелы, только дни наши — вьюга. Только вьюга они, заклубившая мрак. Так кричали они, понимая друг друга. Черный сербский солдат и английский моряк. Из книги €<БЕЛАЯ ф л о т и л и я » (1942 г.) ЛАМОЗА Л амоза — так звали русских китайцы в Маньчжурии. Синеглазый и светлоголовый. Вышел он из фанзы на припек. Он не знал по-нашему ни слова. Объясниться он со мной не мог. Передо мною < глиняною кружкой Он стоял — я попросил воды, — Пасынок китайской деревушки. Сын горчайшей беженской беды! Как он тут! Какой семьн подкидыш! Кто его купил или украл! Бедный мальчик, тайну ты не выдашь, — Ведь уже ты китайчонком стал! Но пускай на возгласы: л а м о з а ! (Обращенне к тебе, ко мне], Ты глядишь на сверстников с угрозой, — Все же ты светловолос и розов В их черноголовой желтизне. В этом горе все твое таится: Никогда, как бы ни нудил рок, С желтым морем ты не сможешь слиться, Синеглазый русский ручеек! До сих пор тревожных снов рассказы. Размыкая некое кольцо. Женщины иной, не узкоглазой Приблнжаьот нежное лицо. И она, меж мигами немыми, Вдруг, как вызов скованной судьбе, Русское тебе прошепчет нмя. Непонятное уже тебе! Как оно: Сережа или Коля, Витя, Вася, Миша, Леонид, — Пленной птицей, задрожав от боли. Сердце задохнется, зазвенит! Не избегнуть участи суровой, — Жребий вынут, путь навеки дан. Синеглазый и светлоголовый. Милый, бедный русский мальчуган! Долго мы смотрели друг на Друга... Побежденный, опуская взгляд, Вышел я из сомкнутого круга Хохотавших бритых китайчат. ЭПИТАФИЯ Нет ничего печальней зтих дач С угрюмыми следами наводнения. Осенний дождь, как долгий, долгий плач - До исступления, до отупенья. И здесь, на самом берегу реки, Которой в мире нет непостоянней, В глухом оцепенении тоски Живут стареющие россияне.