Сибирские огни, 1988, № 8

самая живая вода и есть минеральная, ко­ торая должна находиться и на Алтае. З а ­ тем, объяснив приметы и свойства горячих и холодных минеральных источников, дал Казанцеву необходимые наставления и со­ веты». Так были открыты знаменитые бе- локурихинские источники, давшие рождение современной здравнице. Когда понадобилось изложить соображе­ ния о духовных учебных заведениях Си­ бири в письме к одному церковному санов­ нику, Гуляев спрятал свои отнюдь не ор­ тодоксальные взгляды на церковно-славян­ скую риторику, подыскав соответствующие цитаты из священного писания. В статье о механике Ползунове, напеча­ танной в «Вестнике промышленности» за 1858 г., Степан Иванович, стремясь прив­ лечь внимание власть имущих к бедствен­ ному положению народных умельцев и изобретателей, перешел на язык высочай­ ших манифестов и указов, декларирующих поддержку и помощь изобретатель^ской мысли. Тем самым создавался стимулирую­ щий контраст между словом и делом вер- Х 0 ВН 0 .Й власти. Эта способность ученого — говорить с крестьянином образами фольклора, со свя­ щенником — цитатами из Библии, а с адми­ нистратором — языком циркуляров — ука­ зывает на глубину его интеллектуальной культуры и психологического проникнове­ ния в души людей. Подобное «многоязы­ чие» вовсе не означало аморфности лич­ ности «полиглота», но предполагало, скорее, существование некоторого, продолжая линг­ вистическую аналогию, собственного язы­ ка, точнее — идеи, с позиции которой было возможно столь широкое общение. Таной идеей для Гуляева была мысль о пользе отечеству. Наблюдения над статья­ ми Гуляева, его естественно-научными опы­ тами и перепиской с чиновниками и купца­ ми позволяют утверждать, что служение отечеству имело для ученого четкое просве­ тительское содержание и объективно носи­ ло либерально-буржуазный характер. Ес­ тественно-научные и гуманитарные интере­ сы краеведа сформировались, в конечном счете, под влиянием экономических запро­ сов страны в условиях усиливающегося кризиса феодально-крепостнической систе­ мы хозяйства... В полную силу гуманитарные интересы молодого горного чиновника развернутся уже на следующем жизненном витке — в Петербурге. В мае 1827 г.. согласно пред­ писанию министра императорского Двооа, Гуляев был принят в горное отделение К а­ бинета старшим писцом. Переселение на житье в столицу волновало ум 22 -летнего юноши. Переосмысливая прозу служебного назначения в велеречивых штампах роман­ тической поэзии, он пишет: Беспечны й, видел я в м ечтах воображ енья П еред собой вдали роскош ны й ж изни путь. Где ж д у т меня лю бви и славы упоенья, И вот уже оказывается, что не министер­ ский циркуляр, а сама «судьба закинула меня на Север дальний и на брегах Невы все тот же я — печальный»... Но не меланхолия, а самая активная дея­ тельность были характеры для первого петербургского десятилетия ученого. Ос­ новное время, конечно, занимала служба, но продвижение по служебной лестнице шло медленно. Впрочем, десятилетия суще­ ствования огромной бюрократической ма­ шины петровского «регулярного» государ­ ства выработали целую обойму средств и способов для ускорения служебного роста и получения связанных с этим наград и по­ ощрений. Вспомним мнение на сей счет грибоедовского Скалозуба: «Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы». Среди таких каналов — использование родственных или дружеских отношений, подкуп должност­ ных лиц, взятка, лесть... В распоряжении же молодого чиновника Гуляева оставался единственно честный, санкционированный законом способ — напоминание о себе власть имущим. Почти все ордена, полу­ ченные ученым «в воздание особых трудов и усердия к службе», были им запрошены в рапортах на имя вышестоящих лиц. К мо­ менту переезда в Сибирь Степан Иванович достиг чина «коллежского асессора со старшинством». Но не служба и «чинов­ ничья колея» занимала его. В первые же годы петербургской жизни он начинает по­ сещать вечерние классы Академии Худо­ жеств, развивая в себе давнюю склонность к рисованию. Позднее, став исследовате­ лем Сибири, Гуляев собственноручно будет делать всевозможные зарисовки местно­ стей, географические карты, копировать книжные миниатюры, в том числе из зна­ менитой древней книги Козьмы Индикопло- ва. Вообще, первое десятилетие столичной жизни Степана Ивановича можно назвать периодом упорного самообразования. Почг ти невозможно по имеющимся источникам выяснить круг его чтения тех лет, однако характер первых публикаций позволяет ут­ верждать, что он серьезно занимался есте­ ственными науками, а также языкознанием, этнографией, фольклористикой, русской ис­ торией и, бесспорно, был хорошо знаком с отечественной литературой. Об этом же го­ ворит и состав личной библиотеки ученого, которая начала складываться в Петербурге. Среди книг мы найдем «Краткую ботанику. Курс гимназический», «Материалы для ми­ нералогии России», «Путешествие барона А, Гумбольдта по Америке» и т, д.; собст­ венно исторические и сибиреведческие из­ дания («Соображения о применении к З а ­ падной Сибири основных положений преоб­ разования судебной части в России статско­ го советника Спасского», «Обозрение глав­ ных оснований местного управления Сиби­ ри», «Учреждение для управления сибир­ ских губерний» и др.) Без сомнения, отбор книг для личной библиотеки был у Гуляе­ ва далеко не случаен, вот почему состав домашней библиотеки — важный источник для выяснения научных и политических ин­ тересов ее владельца. Вскоре в жизни Гуляева происходит пе­ ремена. «В это время,— сообщает биограф, — познакомился он с семейством одного, заслуженного чиновника, бывшего столо­ начальником в сиротском суде, Филиппа Николаевича Пояркова. Семейство Пояр-' «ова состояло из Екатерины Семеновны, получившей воспитание в Смольном мона^ стыре, и двух дочерей — Саши и Нади, из;- коих старшей, имевшей лет тринадцать от' роду, пригласили давать уроки из некото­ рых предметов и рисования. Привыкнув к