Сибирские огни, 1988, № 8

Меня могут упрекнуть в закоснелом зд р а­ вомыслии, но я на звание сумасшедшего и не претендую. Вышеприведенный кусок, на мой взгляд, один из самых содержательных. Весь рассказ, к сожалению, в доказательст­ во привести не могу, поэтому любопытст­ вующих отсылаю непосредственно к перво­ му номеру «Урала» и прошу обратить осо­ бое внимание на эту вещицу. Вдруг все же кто-нибудь поймет, о чем это и к чему. Разве что пародия на популярный некогда жанр заметок фенолога,— но тогда зачем такая длинная? Д а, кстати, обратили внимание: эта вещь не связана с нашей проблематикой. Правда, она вообще ни с какой не связана. Тут, ви­ димо, придется оговорить вопрос соотноше­ ния формы и содержания, и без цитаты не обойтись. Причем, не обязательно даж е ци­ тировать Добролюбова или других ревде- мократов, можно и эстетов, к примеру, Ж ан-П оля Сартра: «В прозе эстетическое удовольствие в чистом виде возможно лишь тогда, когда оно дополняет все остальное. Поневоле краснеешь, напоминая столь про­ стые истины, но, кажется, сегодня их осно­ вательно позабыли... Мне известно, что Жи- роду как-то сказал: «Единственная зад а­ ча — найти свой стиль, идея придет позд­ нее». Он оказался не прав, идея так и не пришла». Существует и другая точка зрения, но я придерживаюсь именно этой и потому по­ зволю себе не искать смысл там, где его ни­ когда не было. Вот в поэзии форма может быть и значи­ мее содержания. Но и там внутреннее един­ ство слов может обеспечить лишь значение. Совсем не обязательно прямое значение, но хоть какое-нибудь. А без него... Можно, конечно, восхищаться элегантной, как балан­ сировка на канате, игрой с ритмом Александ­ ра Липовецкого («Речь повседневности меж «как живешь» и...»), безукоризненностью отделки шуток Владислава Дрожащих («(Зосиски» на прогулке») и Аркадия За- стырца («Нафталин»), замысловатостью «Стихов для огненнокрылого пса» Ильи Кор' мильцева. И родословная богатая налицо: от обернутое до так называемых метамета- фористов, и размах поиска впечатляет. Но холодно как-то все и ни к чему. Куда больше трогают те стихи, где сквозь построения интеллектуальных кроссвордов проступает живое чувство: «Я в сотый раз объясняю...» того же Александра Липовец­ кого, цикл «Соберемся на рыжем припеке...» Виталия Кальпиди, «Нам ли, брат, с тобою горевать...» Александра Калужского. Не буду приводить цитат: парой выдерну­ тых строчек ничего не объяснишь, тут нужен отдельный большой разговор. Интереснее выяснить причины самого явления в целом: откуда вдруг взялась потребность в таком причудливом взгляде на мир? О том, что не «вдруг», красноречиво сви­ детельствуют даты жизни авторов номе­ р а — Сергея Борисова (1952— 1978) и В. Ф. Гаврилова (1948— 1982), а на вопрос «от­ куда?» косвенно отвечает увлекательней­ шая, по размаху совсем новомировская эко­ номическая статья Сергея Андреева «Причи­ ны и следствия». Она носит характерный подзаголовок: «Что происходило с нами за последние тридцать пять лет, что происходит сейчас и чего следует ожидать в будущем». Тщатель­ но проанализировав причины невыполнения всех постановлений партии и правительст­ ва в области экономики, автор пришел к вы­ воду, что «на уровне реализации основные идеи теряют первоначальный облик и начи­ нают выступать в искаженном виде». Поче­ му? Они былй рассчитаны на то, что их станут выполнять, иной вариант во внима­ ние не принимался Условия же, вынуждаю­ щие человека (предприятие, отрасль) рабо­ тать хорошо, созданы не были, упор делал­ ся на совесть, а это — категория неэкономи­ ческая. Затем автор описал механизм торможе­ ния, «каким образом решения правительст­ ва, попав в руки огромного отряда управ­ ленцев, претерпевают ряд метаморфоз, ко­ торые и делают в конечном итоге невозмож­ ным исполнение этих решений». Есть в этой работе и любопытные выводы, и прогноз, ’и варианты решения проблемы. Не имеет смысла подробно пересказывать всю статью, хотя и хочется,— такое надо читать не в изложении. Да и не по профи­ лю материал, к новым формам не имеет ни­ какого отношения, написан так просто и ясно, что, боюсь, по иронии судьбы он будет самым читаемым в номере. Нам важнее понять, что состояние дел в экономике не могло не отражаться и на ду­ ховной жизни страны, хотя, конечно, и не впрямую. В идеологии откликнулись те же противоречия, что раздирали экономику. «Мы посеяли зубы дракона,— отмечает С. Андреев,— вырастили молодежь, воспи­ танную на нашем неприятии высоких истин, теперь вот поднимаются всходы и дают горькие плоды». А чтобы окончательно расставить точки над « 1 », необходимо обратить внимание на рассказ Андрея Козлова «Воробьевы». Эта, небольшая по размерам и местами довольно неуклюжая по исполнению, карикатура д а ­ ет своеобразный ключ ко всему номеру. Здесь единственный раз появляются в нату­ ральную величину антиподы авторов номе­ ра — чета провинциальных деятелей куль­ туры Воробьевых. «Иван Иванович рано понял: главное — выбрать точный путь и остановиться. И с тех пор он слагал стихи о родных просто­ рах, о трудовом народе, о дымных заво­ дах», в чем, естественно, преуспел вместе со своей супругой. Вот она, точка отталкивания. От этого образа мышления наши авторы отказались, не желая иметь ничего общего с мировоз­ зрением Воробьевых. А дальше, дальше на­ чалось самое главное. «Открылась бездна, звезд полна». Они оказались голенькими пе­ ред мирозданием, перед пропастью мгновен­ но возникших вопросов, без спасительного привычного мировоззренческого флера. И тут они повели себя по-разному. Одни принялись искать выход из бездны, строить новое мировоззрение. Отсюда и тя ­ га к глобальным вопросам,— они замахива­ ются на вечность, меньшим удовлетворяться не желают. Другие сочли самодостаточной силу от­ талкивания и принялись воспевать глубину открывшейся бездны, а также собственный священный ужас, вызванный взглядом в эту бездну.