Сибирские огни, 1988, № 8

ее вслепую, с предельной рискованностью, чего, конечно, он не стал бы делать никогда. Так могли вести и вели борьбу с Иваном Вельский, Курлятев, князья Ростовские, Оболенские, Шуйские... Мстиславский наблюдал за этой борьбой свысока, с холодной, прилежной пристальностью, но не безуча­ стно, вмешиваясь иногда в нее то на одной, то на другой стороне, в зави­ симости от того, кому было легче. Если легче было царю, он становился на сторону бояр, чтобы испытать его способности и возможности, если же легче было боярам, он помогал царю, чтобы усложнить задачу его противникам и посмотреть, как они с ней справятся, выявляя таким образом самых достойных среди них, самых умных, самых неот­ ступных. Достойных он оберегал, отводя от них по возможности его карающую руку, беспомощных, слабых или просто глупых сознатель­ но подталкивал к плахе. Так осторожно, расчетливо, тщательно готовился Мстиславскии к схватке с царем, долго готовился и терпеливо, и выжидал, так же терпе­ ливо и хладнокровно, не позволив себе увлечься ни одной из тех соблаз­ нительных возможностей, которые появлялись раньше. Он видел, как соблазнялись другие, бросаясь опрометчиво в бой, и терпели поражение, не понимая его причин. А он понимал, он знал, он видел, что, борясь с царем, они боролись на самом деле друг с другом, помогая Ивану легко расправляться с ними. И потому он был терпелив,_^и выжидал, выжидал, выбирая самый верный момент. «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собой лучше завоевателя города»,— гласит завет мудрых. И вот наконец Мстиславский почувствовал и осознал, что настала эта пора — та, долгожданная и, быть может, неповторимая, единствен­ ная пора, когда он мог позволить себе действовать. Он видел, как стре­ мительно нарастала пустота вокруг царя; рядом с ним оставались только те, кто уже ничем не мог ему помочь, те, в которых не было никакой си­ лы, те, кто только усугублял эту пустоту, нуждаясь в защите и надеясь найти ее у Ивана. Если раньше Иван находил поддержку кое у кого из княжат — на его сторону склонялись суздальские княжата, стародубские, за него шли Во­ ротынские,— то теперь княжата все до одного были против. Уложение, которое он принял в прошлом году, запрешавшее княжатам распоря­ жаться по своей воле принадлежавшими им вотчинами, вконец раздели­ ло его с ними на две непримиримые стороны. Только несколько родов старомосковского боярства, по большей части захудалых, вроде Басмано­ вых или Салтыковых, да горстка дьяков,— вот все, кто был сейчас с ним, а дальше — пустота, пустота и отчужденность, которая неотвратимо перерастала во вражду — и тайную, и явную,— и с каждым днем это становилось все серьезней, угрозливей, опасней. Так было, так сложилось, к этому все пришло и неизбежно должно было прийти — таков был неотвратимый ход событий. И хотя казалось, что сам Иван не чувствует и не осознает этой опасной пустоты ^и отчуж­ денности, продолжая опрометчиво нагнетать ее, Мстиславский тем не менее видел и понимал, что на самом деле все иначе; Иван все чувство­ вал, все сознавал и страшился этой все возрастающей вокруг него враж­ дебности, и искал, чем бы можно было оградить себя от нее и защитить, но, страшась и ища защиты, он изо всех сил стремился не давать воли своей душе, своим чувствам, стремясь подавить и подавлял свою напро- палущую страстность, препоручив все разуму. Но и это тоже было на руку Мстиславскому. С разумом Ивана он как раз и мог тягаться, и все разумное, что исходило от Ивана, никогда не ставило его в тупик; он тог­ да чувствовал себя в своей стихии. Не раз Иван, убеждавшийся в его проницательности, говорил ему с неудовольством и угрозой; «Ох, Мстиславый, след в след ступаешь. Гляди, угодишь во вспудуЧ» Мстиславский отвечал на это с обычной невозмутимостью, осторожно, но не двусмысленно; «Гляжу, государь! Да ^чзк присловье сказывает; = ' ■-■Г--- ' в с п у д а — яма для ловли диких зверей,