Сибирские огни, 1988, № 7

бы испить воды, неизвестный сапожник (портной), который, вероятно, пошил или отказался пошить сапоги (штаны) Степану Сидорову (или Сидору Степанову?), знаменитому тем, что он родился в тот же год, что и сноха двоюродного брата неустановленного пока человека, однажды встречавшегося с прохожим, который неоднократно проходил мимо книжного магазина Смирдина, где за сто десять лет до этого бывал Пушкин. Человек с ВР в голове живет, не стараясь узнать, сколько граммов кофе приходится на одного феллаха в знойные дни. Человек с ВР не знает имена монахов Буйной Пустыни, не ведает имени Шилова. Склонен мять цветы, валяться на траве и зверье, как братьев наших меньших, никогда не бить по голове. Иногда склонен волком выгрызть бюрократизм. Иногда — не склонен. Ничего не пишет, а если пишет, то только уже отредактированное, потому нравится редакторам и печатается. Хотя произведения его дале­ ки от гениальности и не посвящены актуальным проблемам — закали­ ванию, трагическим судьбам ночных бабочек, судьбе одинокого путни­ ка в лабиринте ушной раковины начальника и тому подобное... Гений преимущественно перебарывает ВР. Сдавшийся и проигравший борьбу с ВР достоен сочувственного заб­ вения и повсеместного издания — вплоть до мыльных этикеток, ибо утра­ ты его ужасны. Вставать по поводу погибших от ВР не имеет смысла. Всякий раз, когда мы стоим, где бы и когда бы мы ни стояли,— мы стоим, почитая их память. Полный конец информации Инструктор ПО борьбе И выявлению ВР ШИЛОВ (подпись) 17 . Вдохновленный освобождением от внутреннего редактора и уверен­ ный в приобретении стойкого иммунитета, я обошел за месяц буквально все редакции города. Я увидел всех редакторов — это были мужчины и женщины, старые и молодые, люди русской и других национальностей, приятной, менее приятной и совсем неприятной наружности, блондины и лысые, женатые и брюнеты, фамилии по преимуществу имели разные. Подробнее я не стану тут описывать редакторов, причину этого ты уз­ наешь, мой потомок, несколько ниже. И,— ты только вслушайся в это! — НИ ОДИН ИЗ ТЬМЫ РЕДАКТО­ РОВ так и не напечатал за этот месяц моего романа «Струя»! Ни один! Редакторы как сговорились (а почему КАК?) — они бегло выслуши­ вали меня и почти все сразу направляли туда, откуда я когда-то и начал свои мытарства,— в редакцию журнала, к брюнету с подозрительной бородавкой на теле. Именно на нем и замыкались все дантовы круги редакторского ада^. Брюнет был той Змеей, которая делает вид, что кусает собственный хвост. Делать нечего. Придал я рукописи своего романа вид двух бутылей (по 0,7) «Агдама», темных, как совесть братоубийцы, и ясным полднем двинулся к черному редактору. Что-то звенело в мире, точно солнечный свет этого дня выпадал на крыши города в виде медных опилок и ссыпался в водосточные трубы, производя постоянный и утомительный звон в голове. И истомленные 93