Сибирские огни, 1988, № 7

^Постепенно, через силу, редактор стал меня признавать. Не публично, тайно, говоря мне об этом только с глазу на глаз. Вот один случай: Талантливые писатели-самоучки, поэты-любители, загнанные в резер­ вации кружков и объединений, порою поставляли из своих рядов кого-то в профессионалы. Это весьма напоминало некий девятый вал, выносящий из моря люби­ телей литературного творчества самое поверхностное, плавающее навер­ ху, туда — на берег профессионалов, который после каждого такого девя­ того вала больше всего мне напоминал Берег Скелетов. Выносило обычно пустое, легковесное,— громыхающие бочки ритори­ ки, плоские доски лирических ничтожеств, трупики бытописательских бакланов и не опознанные никем прибрежные осклизлости. Но подумайте, мог ли даже не девятый, а девяносто девятый вал вы­ нести на берег профессионалов мой роман «Струя»? Ответ однознач­ ный — не мог. Во-первых, он покрыл бы собою весь Берег Скелетов без остатка. А во-вторых, роман мой настолько весом, что никакая волна не может его сдвинуть и вынести. Так вот, редактор-брюнет признал это, пересилил себя и как-то ска­ зал мне сдавленным голосом один на один: — Послушайте, Шилов! И вы, и ваш роман — просто-напросто невы­ носимы! Второй случай, когда он признал меня и мою творческую силу. У брю­ нета непроизвольно сорвалось с языка следующее: — Ну кто спорит, кто спорит? Человек вы — грамотный, вот— все за­ пятые на месте, здорово! Но...— тут редактор опасливо оглянулся,— вы, Шилов, без царя в голове... Дома я долго раздумывал: что это — похвала? провокация? какого ПАРЯ он имел в виду? Чуть позже оказалось, что монархическую идею редактор мне не на­ вязывал, хотя от него можно было ждать всего, он намекал совсем на другое, и не ПАРЯ, а РЕДАКТОРА он хотел видеть у меня в голове. За­ чем? Это просто... 15 . Сижу в подземном кабинете и думаю — без царя в голове, без ца­ ря, без царя,— как же это так? И тут чувствую, что что-то сдвинулось у меня под черепными костями. Раз, другой, третий. Неуловимое такое движение, точно улитка ползет по склону. Не придаю значения. Думаю дальше. А мысли выплывают одна не­ привычнее другой: «Однако тут сыро и душно...» «А чего, собственно, я тут сижу?..» «Сижу тут, как червяк, а наверху — солнце, трава, тепло, свежий воз­ дух...» Вышел наверх. Трава была. Тепло было. Со свежим воздухом — сложнее, поскольку ветер нес его от шоссе. А солнца вообще не было, оно уже закатилось за дома. Чувствуете, какой тонкий обман таился в непривычных мыслях? Хит­ ро в них была перемешана правда и ложь. А под костями черепа опять сползает, опять мысль не та появляется: «Зачем я всегда иду по этой тропе? Ведь на ней меня опять алкаши встретят, остановят, побьют, обидят...» И снова, только еще тоньше — правда разбавлена ложью: действи­ тельно, на привычной тропе меня остановили аборигены бурьяна. Но не обидели — как можно обижаться на заблудившихся в поисках себя? И не