Сибирские огни, 1988, № 7

и все в жизни у меня тогда ладилось, все шло настолько правильно, что я перестал встречать тайные знаки того, что мне что-то надо менять в ходе событий. Даже названия фильмов в кинотеатре им. Маяковского были без намеков; «Влюблен по собственному желанию», «Единствен­ ная», «Пришла и говорю»... В свободное от службы и быта время я дал роману «Струя» оконча­ тельную огранку, прочитал текст (правда, бегло), расставил запятые. Что-то мешало мне показать роман новой жене, не сказал я ей и о своем подземном кабинете — погребе, вырытом по настоянию еще преж­ ней супруги в поле за шоссе. Там я хранил свое детище. Однажды на столбе я прочитал объявление о срочной перепечатке рукописей. Я нашел эту машинистку, ею оказалась миловидная женщи­ на... в четырех экземплярах, быстро, аккуратно и недорого. Машинистка эта занимается своим делом и теперь, но я держу ее адрес в тайне, ибо она принадлежит «ЗАГСу», потому мы ее бережем. 7 . О, какие это были часы! Я, сославшись на головную боль, в сумрачный субботний полдень шел из дому, оставив жену у телевизора с вязаньем. А чаще она первой уходила в гости к подругам или уезжала к родне, предоставив меня са­ мому себе. И я шел из дому, от панельных стен, по асфальтовой тропке к шоссе. Кроме всего прочего брал я с собою только термос с крепким чаем и электрический фонарик. Я переходил вброд ревущую реку бетонного шоссе — туман выхлоп­ ных газов, огромные валуны грузовиков и обкатанные камни легковых машин, брызги воды и грязи, переходил, проскакивал и углублялся в обширное бурьянное поле за консервные гаражи. Тут вплоть до пределов Пиввинкомбината из бурьянов высились, точно полузабытые могилы, сотни и сотни холмиков, под которыми находились (да и теперь находят­ ся) погреба жителей Затулинки — индивидуальные убежища личной картошки и капусты. Среди них был и мой погреб. Мое убежище, мой кабинет. Я отпирал верхний люк, потом нижний. Спускаясь и светя фонари­ ком, запирал за собой сперва верхний, а потом нижний и оставался в небольшом, обустроенном подземном пространстве наедине со своим романом, думами, мечтами... Как-то в промежутке между женами я встретил мужчин, которые копали погреба недалеко от моего будущего кабинета, я просил их по­ мочь мне обустроиться, и они помогли— обшили мою подземную ем­ кость гладкими досками, сделали два ларя (один я спроектировал как стол, другой как стул). Полки и прочие мелочи я сделал потом сам. Мужчины справились с делом так быстро и качественно, что мне не жаль было добавить им за все это еще тридцать рублей, которые они с благодарностью приняли. О, Какие это были часы! Только ты, мой далекий потомок, можешь это представить, когда те­ бе вручают ключи от рабочего кабинета вместе с гонораром за публика­ цию первого стихотворения в местной газете... Я зажигал свечи. Мое дыхание слегка колебало ясные язычки пламени, тени ходили по гладким стенам, и как бы оживали черты на портретах дорогих моему сердцу классиков мировой литературы — Пушкина, Тургенева, Шилова... Потом, когда я посетил круги л ю б и т е л е й и обнаружил в них других талантливых писателей, по которым тоскует западно-сибирская литература, то поместил и их портреты на стенах своего подземного ка­ бинета. Я как сейчас вижу их лица — Ваня, Толик, Валера, Петя, Коля,