Сибирские огни, 1988, № 7

я , как мамонт, впечатал свой след в бочатскую культуру, и насочил­ ся, налился он животворной влагой памяти, и закопошились, забегали, замельтешили в этой влаге мои ученики. Их тьмы и тьмы. Они — луч света в царстве темной ночи. Они радость и горе моего ума, они — миллион моих творческих терзаний. Я не червь, сыто живущий в вечном яблоке чужого произведения и самообманно кричащий о себе как о садовнике; я никогда не пользовался вашей мясорубкой, которая превращает газеты, журналы, желание^вкусно поесть или страх перед постыдным разоблачением — в постный, как котлеты из сукна, фарш ваших стихо­ творений, смехотворений, страхотворений, прахотворений, гре.хотворе- ний, брехотворений, брюхотворений. Я — Шилов, и этим сказано почти всё. И не к вам, гончие сочинители плохотворений и блохотворений, убито- писатели кухонных свар, человеческой свалки, притворных гурманов свальной технологии; не к вам, самовнушающиеся механизмы по воспро­ изводству ерунды, напыщенные торговцы коростой, обгладыватели ко­ стей со стола гениев; не вам, от которых дар крылатый убежал неизвест­ но куда, как с болью, но навсегда убегает ребенок от побоев, унижений, скотских забав; не вам говорю и не к вам обращаю свои слова (закройте книгу сию, чтобы не понять, чтобы не прочитать, чтобы не узнать, что вы уже мертвы, хотя вам так хочется казаться живыми) — — я, Шилов, обращаюсь к гениям-любителям всех отраслей, времен и народов, к тебе, мой далекий потомок. И если ты прошел до сего дня, не встретив ни одного Редактора, если ты ничего не знаешь о Редакторе или знаешь только из древних книг и страшных сказок,— знай, что это мы — гении-любители — сделали твою жизнь такою. Это мы расчистили твой путь. Это мы сделали твою подушку мягкой, как слово квалифицирован­ ного педагога-наставника. Мы выпили все ядохимикаты, чтобы тебе ничего не осталось! Узнай же, дальний собрат, о том, как было дело из этой правдивой истории. Я, Шилов, сам расскажу о себе. Время мое пришло, и уходить, пока я не поведаю тебе о «ЗАГСе», оно не собирается. И не столько о самом «ЗАГСе», сколько о загадочных, драматических, а порою и трагических предпосылках этого движения или, как теперь принято говорить, «системы». Стихийно, не сознавая себя эта «система» существовала всегда, начи­ ная с открытия первой газеты, основания первого журнала, первой — примитивной еще— редакции, но только мне, Шилову, путем невероят­ ных усилий моей гениальности удалось придать этому неуправляемому процессу стройность и философское обоснование. (Нервных, глупых, завистливых, злобных, бездарных — прошу пре­ кратить чтение на этой строке для их блага!) 2 . Писателя во мне разбудила жизнь. Порой я думаю, а сложись моя жизнь иначе — стал бы я писателем? Или природный дар та к и продремал бы во мне, как неисцеленный И лья Муромец? 3 Сибирские огни № 7