Сибирские огни, 1988, № 7

вых его воспламеняющихся лучей. Бйвает, лежат размякшим студнем до самого мая. Но если уж загораются, то горят бурно и яро, переплавля­ ясь в могучие половодья. Однако какой бы ни была апрельская степь — заснеженной и холод­ ной или половодной и слякотной, станичник садится в седло, берет с собой немудреный запас пищи и едет в объезд — на свои сторожи и уро­ чища, куда кому расписано ехать. Путивльские и рыльские станицы едут к верховьям Тора, по Миусу, Самаре, Орели — к Днепру, до Песьих Костей; тульские, дедиловские, мценские — ко Мжу и Коломаку на Му- равский шлях; мещерские — вниз по Дону, до самой Волжской перево­ локи, а рязанские, которые стерегли в обычай Ногайскую орду, — на ногайские сакмы — тайные тропы и дороги, протянувшиеся с юга к вер­ ховьям Битюка и Цны,— или к верховьям Воронежа, на Торбеев брод, откуда открывался прямой путь на Ряжск, на Пронск, на Венев, на Переяславль... Однако со времени завоевания Астрахани ногаи не отваживались нападать на русские земли. Боялись они Москвы, боялись «белого ца­ ря»', забравшего всю Волгу до самого моря, да и их внутренние распри и усобицы, лютая борьба князьков за власть, обнищание и голод тоже делали свое дело. Посланники, посылаемые время от времени к ногаям из Москвы, доносили царю: «Ногаи изводятся, людей у них мало доб­ рых, и те голодны необычно и пеши... Не верят друг другу и родные братья. Земля их пропала...». Потому с недавних пор на ногайские сак­ мы стали ездить станицы из одного лишь Ряжска да изредка из Шац- ка или Сапожка, а из остальных рязанских городов — из Зарайска, Михайлова, Пронска, из Данкова и Епифани и из самой Рязани разъ­ езжие станицы по росписи стоялых голов, осуществлявших надзор за украинной сторожевой службой, ездили к Северскому Донцу и к Свя­ тым горам, стерегли броды на Быстрой Сосне, стояли сторожами на Красивой мече и на Вязовне. ...Тяжела и сурова украинная сторожевая служба. С ранней вес­ ны и до глубокой осени — до конца ноября — станичник в поле, в разъездах, а не лягут после ноября в степи снега, он и зимой не остав­ ляет своих урочищ, не съезжает со своих сторож. Станицы, что ездят по урочищам, и сторожа, что стоят на сторожах, меняются каждые две недели, но на все эти две недели станичник дол­ жен забыть о себе, забыть о хорошей пище, об отдыхе, о сне... Ему не ве­ лено делать станов, раскладывать надолго огонь, когда нужно сварить пищу, устав сторожевой службы указывает станичникам стоять на сторожах, с коней не ссаживаясь, и стоять в тех местах, которые были бы «усторбжливы», потому не велено останавливаться ни в лесах, ни в балках, ни в распадках, а только там, где б воинских людей можно было усмотреть. А усмотрев, усторожив подкрадывающегося врага и послав весть об этом в ближайшие украинные города, станичники не имеют права бездействовать, затаившись где-нибудь в глухих и безо­ пасных местах. Станичники не только вестники опасности, они еще и помощники в борьбе с подступившим врагом, особенные помощники, без которых трудно обойтись. «Ехать им за неприятелем сакмою,— напи­ сано в росписи сторожевой службы,— а где и не сакмою, как пригоже, покинув сакму направо или налево, ездить бережно и усторожливо, по сакмам и по станам людей смечать, и того беречи накрепко: на которые украйны воинские люди пойдут и им, про то разведавши верно, с вестя­ ми подлинными спешить к тем городам, на которые неприятель пойдет, чтоб в города те вести была раньше, не перед самым приходом неприя­ теля». Кратко И) просто написано, но сколько хитрости и находчивости, сколько отваги, муйеотва и самоотверженности нужно проявить ста­ ничникам, чтобы исполнить это короткое предписание. И от того, нас- , ' Б е л ы й ц а р ь — название московского царя в обращении к нему восточных народов. . 1 , - .