Сибирские огни, 1988, № 7

— Не смыслю я, матушка, в том ничего. Что там осифляне, что не- стяжатели, какое меж них рассечение? Для меня они все одним миром мазаны. Буде, и есть среди них праведники, да где они? Не вижу покуль. Трудно было отвратить Ефросинью от задуманного, трудно было сбить со своего: не раз и не два передумала она, перебрала по крупицам все то, о чем говорила, что отстаивала, в чем была убеждена и в чем стремилась убедить других, поэтому не было в этом ни бездумности, ни скоропалительности, ни излишней самонадеянности — все крепко было пригнано одно к одному, как кирпичи в прочной кладке. Но Марфа не отступалась. В ней саднила тревога, и эта тревога подсказывала ей все новые и новые доводы: — Буде, и так всё, буде, и вправду живут в нем какие-то помыслы, да веди живут они в нем истаи, под спудом, и опричь него единого никому о них не ведомо. А как достигнет его твоя грамота, ему выбирать лише на­ двое — либо донести на тебя, либо уж прямо изменить, став на твою сто­ рону. Но нынче Пимен не пойдет на прямую измену. Пуще того, всяче­ ски поусердствует, чтоб и мысли таковой о себе не зародить ни в ком. Стало быть, он вынужден будет донести на тебя... Ты сама вынудишь его. А лучше будет, коли он прознает обо всем наслыхом... И тебе и ему лучше! — Я и сама так думала,— согласилась Ефросинья,— да на таковую думу есть иная дума. Дознавшись о грамоте наслыхом, Пимен может ре­ шить, что мы пренебрегли им, кабы не худшее — что неугоден нам и что умышляем на него, ищем свергнуть с владычного престола. Возбудить таковые мысли в Пимене еще опасней! Они поворотят его к Ивашке и яро ополчат супротив нас. А без Новограда нам Ивашку не одолеть. Тог­ да уж паче не начинать, отступиться... — Кабы могла ты отступиться! — В том и счастье мое единое, что не могу! Кабы отступилась, хоть в чем, хоть раз, душа моя уж давно б померла, испорохнела... Потому и жива моя душа, что неотступна! А твоя, гляжу, обмерла. Страшно тебе! Отсель и отговоры твои канючливые. Знаешь веди, что не приму я их, от­ говоры твои, страхом начиненные. Разумный совет подашь, как посту­ пить,— приму! Нужен мне такой совет, Марфа, ох как нужен! — Я тебе того совета не подам. Сама не знаю, как поступить. Да и нам своим бабьим умом не примыслить ничего путного. Надобе совопро- ситись' со князем Петром со Щенятевым. Повремени слать грамоту к Пимену да и сошлись-ка с князем. Хочешь, так я сама к нему поеду. По­ вод явиться в Москву есть — родичей своих навестить. Иван Петрович Челяднин, будучи в Старице, крепко звал меня в гости. А и с Чеботовым не худо бы повидаться. — Нет, тебе ехать нельзя. Сейчас никак нельзя! Ивашка враз смек­ нет, что ты в Москве неспроста. Нарядит послухов^, каждый твой след знать будет. А твой след — то мой след. Хотя с кем-кем, а с Челядниным тебе и вправду бы повидаться не худо было. Нашему делу потребен нож, предводитель. Щенятев — хорош, и Куракины, и среди Оболенских есть достойные, да всем им далеко до Челяднина. Будь боярин с нами, мы, глядишь, и без Новограда обошлись бы. Однажды он уже поднял Москву... — Не, запамятуй, матушка, каковой ценой он заплатил за сие! Изг­ нанием. Долгим изгнанием. Неужто, мнишь, он остался прежним? Нет, не тот уже боярин! Умыкали савраску горы да овражки. — Нашла кого савраской прозывать! Нет, Марфа, твой славный сродник — не савраска. Ему горы да овражки — нипочем! Ивашка пото­ му и воротил его в Москву — чтоб держать в загоне, на виду... А еще по­ тому, чтоб привлечь к себе и с его помощью удерживать от противления иных. Знает он ему цену. Велик твой сродник, Марфа, что и говорить! Случись, с божьим поспешением, одолеть нам Ивашку — на Володимера ’ С о в о п р о с и т и с ь — посоветоваться, обсудить, ^ П о с л у х и — соглядатаи.