Сибирские огни, 1988, № 7

Решив довести дело с Пименом до конца, и, по свойству своей нату­ ры как всегда твердо и окончательно, Ефросинья стала раздумывать и подыскивать, кого направить к нему, а главное — как направить? Какой повод изобрести для этого? Какой найти предлог? Не мудрствуя лукаво, она выбрала самое простое: послать в ризницу святой Софии какой-нибудь дар — икону или плащаницу. В ее мастерской как раз был в работе один роскошный покров, предназначавшийся ею в качестве вклада для Иосифо-Волоколамского монастыря, и с этим-то по­ кровом она и намерилась отправить к Пимену своего посланца. Марфа Жулебина долго крепилась, глядя на ее приготовления, нако­ нец не выдержала, принялась отговаривать, остерегать: понимала она и другую сторону опасности. Одно дело сказать Пимену словом (что бы ни сказать!), другое — послать грамоту. Слово в кошель не положишь, не принесешь и не явишь — вот, мол, крамольное, вредное, преступное сло­ во. А с грамотой, где все это черным по белому,— проще простого! Когда составляли грамоту для Куракиных, Марфа тревожилась мень­ ше, знала: те в руки ее никому не дадут и если чуть что — непременно уничтожат. Теперь — разрывалась ее душа. Ты бы, матушка, и вправду, не торопилась больно. Заторопка со спотычкой живет! Князь Димитрий Куракин разумен. Рассудил он здра­ во, и тебе не следовало бы небречь его доводами. Мужеский ум не чета нашему, бабьему. Орел воззирает с небес, курица — с насеста. — Иной раз лучше глядеть с насеста, нежели с небес. Князь Димит­ рий разумен, а вот же не разумеет, что без Пимена нам Новограда не поднять. В Новограде владыка — ч.то в Москве великий князь. Ежели Пимен будет не с нами, мы ничего не добьемся. А ежели и добьемся — великими трудами,— то единого его слова будет довольно, чтоб разру­ шить все наши труды. Дерзнет ли он изречь то слово? Ан как оно будет противу его са­ мого? А нынче донести на тебя — дерзнет! Получит твою грамоту — и к Ивашке... — Кабы не заехал он в Старицу, думала б так и согласилась с тобой, а нынче не думаю... Сама говоришь, он выгод приискивает. А какие ему выгоды сулятся от того, что он донесет на меня? Истинной любви Иваш­ киной ему не заслужить ничем. И он ведает о том. Теперь уж ведает! А та, которую вдруг явил Ивашка, не обольщает его. Он знает ей цену, знает, отчего появилась она. Знаю и я... Самое страшное для Ивашки — лишиться поддержки церкви, а нынче все клонится как раз к тому. Осифляне, прелукавые его заступители, крепко заплошали. Архиепископ тверской Акакий в великой немощи, и Гурий казанский — також чуть жив, да и сам Макарий в нави зрит Е Трифон полоцкий да Никандр ро­ стовский— вот и всё прелукавое воинство Ивашкино. Варлаама коло­ менского я уж в счет не беру: сказывают мне, что та епанча на оба пле­ ча. А нестяжателям вон какой счет: сам Пимен, да Афанасий суздаль­ ский, да Симеон смоленский, да Филофей рязанский, да Матвей Крутиц­ кий! Того и гляди, подомнут они под себя осифлян. Худо придется тогда Ивашке. Вот он и выгребает к другому берегу — к нестяжателям. Мило­ сти источает, любовь... Но то любовь оборотня, упыря! Минет час, и он явит свой истинный лик. Кто-кто, а уж Пимен знает об том! Знаю и я... С нестяжателями Ивашке николиже не сыграть свадьбы, хотя и зарится он на их приданое. Земли, села, вотчины — все, чем владеют монастыри, получил бы он, согласись с нестяжателями и прими их сторону... Да не примет, не согласится — николиже! Разве может он согласиться, что божья, духовная власть выше его, мирской?! А нестяжателей с того ни­ почем не сдвинуть. Как написали они в своих книгах; «Благо есть упова- ти на господа, нежели уповати на князя»,— так на том и стоят неотступно. ' В н а в и з р е т ь — быть при смерти, стоять одной ногой в могиле.