Сибирские огни, 1988, № 7

ной и единственной причиной всех этих странностей его мышления. Она, неприязнь, только усугубляла то, что вообще было присуще ему. Мысли его всегда работали так — в одном направлении и будто вне его. Он словно смотрелся в какое-то странное зеркало, в котором не мог видеть собственного отражения. Андрей Хованский, будто угадывая в нем эту особенность, часто гово­ рил ему: — Ты, братан, чтоб свет сей грешный да нас, челоувеков, уразуметь до самого исподу,— в себя зри! Разговоры у них случались часто — чуть ли не каждый день. Отпо- лудничав, в ожидании вечерни, Владимир нередко, без всякого толку, от скуки, принимался бродить по хоромам — по сеням, предсенцам, по гор­ ницам, повалушам,— и где-нибудь натыкался на Андрея. Случалось, за­ ставал его тискающим какую-нибудь челядную девку. Девку отсылал к Ефросинье — та сама назначала наказание своим челядницам, а Анд­ рею принимался выговаривать, пользуясь случаем хоть в чем-то про­ явить над ним власть. Начинал он обычно с того, что вот-де Андрей наполнил его дом сквер­ ной и блудом, что от его неподобства скоро и иконы нельзя будет дер­ жать в святых углах, понеже своими «грезами вавилонскими»' он оск­ вернил весь дом,— дальше шли угрозы, которые Андрей, разумеется, ни в грош не ставил, а заканчивал Владимир тем, что начинал вразумлять Андрея, говорить ему о грехе, о душевной скверне,^о расплате за них... Получалось у него это очень трогательно, и Андрей кидался обнимать его, тискать, панибратски хлопать по спине и уверять, что если бы и попы умели так пронимать словом, то на свете скоро не осталось бы ни одного грешника. А потом, растрогав этой искренней брехней и Влади­ мира, напускался на попов. Ругал он попов изощренно, умно, не понося, не злословя, а философствуя, и делал это только на трезвую голову. Ес­ ли же был хоть немного хмелен — начинал оправдываться. — Эха, братанич,— говорил он Владимиру с веселой грустью,— будь у меня жена так пригожа, как твоя Евдокия... Пусть не так... Наполови­ ну! На четвертушку! На вершок! Так я бы на тех мокриц и ноздрей не повел. Тьфу! Один токмо грех на душу, а смаку никоторого! Вот те крест! То же самое говаривал он и на исповедях, свято веруя в сие и стре­ мясь убедить в том и духовника, вдаваясь в такие скабрезные подроб­ ности, что у духовника его нередко захватывало дух. А ежели духовник на исповеди начинал ему говорить, что жена у него благочестива, добро­ детельна, прилежная христианка, живущая в строгом законе, заботли­ вая мать, рачительная хозяйка, то он плутовато-кощунственно отвечал на это: мол, что касаемо благодетелей его жены, так он и к ним добро­ совестно приложился — шестерых детей сотворил. И еще бы господу уго­ ждал, будь у жены поменее добродетелей. Являй бы его жена истинный источник плотского греха, разводил он лукавую философию, мороча го­ лову попам, так в нем самом было бы бездонное море благочестия и добродетели, понеже он ни на миг не забывал бы, глядя на жену, что то — дьявол, взявший ее образ, и, помня повседневно о том, всегда готов был бы дать ему отпор и уберечь свою душу от грехопадения. А теперь, глядя на свою жену, он и мысли не допускает, что дьявол по доброй воле захочет принять ее образ, чтоб уловить его в свои сети. Наоборот, он уверен, что дьявол обходит ее десятой стороной. Владимир как-то упрекнул его: чего, дескать, теперь сетовать да же­ ну укорять? Видел же, кого под венец вел! И Андрей поведал ему все с той же веселой грустью, которая неизменно находила на него во хмелю, что лишь после венчания, когда вскрыли новобрачную^, обнаружил он ве- ' Г р ё з ы в а в и л о н с к и е — блуд, плотские греховные поступки. ’ В с к р ы т ь н о в о б р а ч н у ю — снять покрывало с лица невесты после вен­ чания.