Сибирские огни, 1988, № 7

-!• А ты ведаешь?! — Допряма ИЯ не ведаю, а токмо не вотчины ради положил он опалу на Воротынских. Тут иное... Прошлым летом, коли стоял я с ратью у Серпухова, сторожа приход хана, в полках под рукой у меня были Воро­ тынские— оба, и Михайла, и Олександр. И как пришел хан к Мценску, так прислал царь гонца с наказом доступить ' тех пришлых воинских людей и бой им великий учинить бранный, и полон отбить. Я и послал Воротынских с полками, а они измешкались... Хан ушел без урона и по­ лон весь увел. И сдается мне, узрел Ивашка в том злой умысел, заподоз­ рил всех нас в сговоре. Меня, однако, тронуть не посмел: не сыскал яв­ ных улик. Зато на Воротынских отыгрался сполна, чтоб не столико им, сколико мне показать свою грозу. А вотчина их — что ему в ней? Казне от нее невелик прибыток: у них отнял, другим отдал. Сами Воротын­ ские ему были дороже. Таких воевод лишился. — Никто ему не дороже! Ни Воротынские, ни Адашевы, ни Курб­ ский... Всех разослал, посгубил! — Да не вотчин же ради... — И вотчин! У Адашевых, и у родни их всей, и у общников их — все поотымал! — Родня адашевская да общники их плутовали, ковы строили. Он и воздал им за то. И поделом. — Да ты, что же, боронишь его? — не то удивилась, не то уже возму­ тилась Евдокия, а скорее все разом. Объятий, однако, своих, как и преж­ де, ни чуть-чуть не прислабила, словно боялась, что, отпустив мужа, по­ теряет над ним последнюю власть. И Владимир больше не рвался из ее рук, не отстранялся от нее, лежал спокойно, покорно, явно откупаясь этой телесной покорностью за свою душевную непокорность, но отку­ паясь с удовольствием: в объятиях жены, в ее и чисто бабьей, и мате­ ринской осмиряюще-ласковой теплоте ему и вправду было покойно, лег­ ко, и все те мысли, все то надсадье минувших бессонных ночей, отвратив­ шее его даже от плотских утех, воспринималось сейчас как что-то сто­ роннее, чужое, не касавшееся его лично. — Я — себя бороню, тебя, детей наших... Ибо он не пощадит и детей! Уразумей сие! Единый мой опрометчивый шаг, и что станется с нами — ведает лише всевышний. Он токмо и ждет, когда я споткнусь. И на Ста­ рицу зарится — ты небольно далека от истины. Зарится, да токмо от единой корысти и несытства своего не посягнет на меня... Так непроста чести своей не станет ронять. Имя свое государское он высоко подъем- лет. Прежние государи в таковую высость и не учинялись. Он пред всеми окрестными государями христианским всесветным заступником выстав­ ляет себя, радетелем о правде и добротворцем, и вдруг — посягнуть на брата своего статков^ его ради! Нет, Овдотьюшка, не тот се человек. Он слово изречет и слушает; како оно отзовется окрест? Шаг ступит, рукой поведет и смотрит — как запечатлелось сие на лице вселенной? Во всех всюдах он жаждет слыть доброжительным и великоправедным госуда­ рем. А на меня посягнуть — то ж не на Воротынского, не на Вельского, хотя и про их опалы он строго приказывает послам отнекиваться и вся­ чески заминать истину. Нет, Овдотьюшка, не сыскав на Старице великой вины, он на меня не посягнет! То я ведаю накрепко и берегусь дать ему повод, и матушку удерживаю от того, и тебя остерегаю... Владимир говорил еще долго, почуяв, как притихла, присмирела и Евдокия, то ли остепененная его доводами и убеждениями, то ли затаив­ шаяся в ожидании его ласк. Над ней он еще имел власть — власть му- жа-господина, которого она в знак покорности разула пред их брачным ложем, и власть мужчины, который был ей мил и желанен, но круто пользоваться этой властью не решался, боясь потерять ее искренность и доверчивость, а более всего — боясь потерять в ней последнего человека. ' Д о с т у п и т ь — выступить навстречу, настигнуть. "^^С та'ткй '— имущество. . . .