Сибирские огни, 1988, № 7

купцами, сколько степными грабителями, и недаром их могилы провалились в солончак. Он был ангельски щедр, раздавая юным авторам машинописные удостоверения в гениальности, но был и дьявольски мстителен по отношении к тем, кто не признавал его таланта. Так, например, поссорившись на этой почве с братом своим, профессором медицины, он пустил слух, что тот вливает скупым больным вместо сальварсана чистую воду. Кроме того, что он был мстителен, он был еще и дико ревнив. Ревность его прояв­ лялась отнюдь не в одной лишь зависти к преуспевающим собратьям по перу, о чем свидетельствует история его отношений со Всеволодом Ивановым или недоброжелатель­ ство к Кондратию Урманову, которого он упорно продолжал называть Тупиковым, Тупицей, вышедшим целиком из одного его, сорокинского, рассказа, но был просто жи­ тейски ревнив и к милейшей жене своей, Валентине Михайловне. — Вы не представляете, до чего ревнив Антоша,— оказала однажды мне она.— Он и всегда был таким. И Антон Семенович в подтверждение этих слов Валентины Михайловны эпическим тоном поведал о том, как он женился на ней. Ревнуя ее, прелестную дочь полковника Цикарева. ко всей павлодарской молодежи, он решил ее похитить. И для исполнения этой своей затеи он нанял здоровенных экибастузских грузчиков, которые по его науще­ нию ворвались в покои Валентины Михайловны, закатали ее в бухарский ковер и вынесли из дома, и под видом ковра внесли по трапу с пристани на пароход. — Так я увез ее из Павлодара,— бесстрастно заключил он,— и женился на ней и запер ее, ревнуя! Валентина Михайловна, помню, смеялась, слушая этот рассказ Антона Семеновича. А я отнесся к его повести, как может отнестись очень молодой человек к прекрасным, уже полуфантастическим воспоминаниям очень пожилых людей о их далекой юности. Мне казалось, что для них давно уже миновали времена бурных страстей. И та история, которую я попытаюсь изложить ниже, ручаюсь, неизвестна ни одно­ му из многочисленных биографов Антона Сорокина, и, таким образом, я вношу в анналы литературоведения безусловно новый факт. Да пригодится он тому, кто когда- нибудь догадается написать роман о жизни короля писательского! Суть в том, что чете Сорокиных при его мизерном заработке счетовода и скудных случайных литературных гонорарах всегда не хватало средств, и, наконец, Сорокины стали сдавать одну из двух своих комнат внаём квартирантам. Сперва, помню, у них поселилась студентка-медичка Аня Намятышева. Я часто беседовал с ней, заходя к Сорокиным. Затем я уехал из Омска, и, приехав туда в 1935 году, узнал, что уже без меня, видимо, это было уже во время болезни Со.рокина и незадолго до его смерти, у них вместо Ани и поселился этот человек, который после кончины Антона Семеновича и стал вторым мужем Валентины Михайловны. Говорили, что это порядочный человек, оказавший всемерную нравственную поддержку вдове Сорокина, которого он уважал и чтил. Он не имел никакого отношения к литературе, служил, если я не ошибаюсь, в земотделе, постоянно выхаживал Валентину Михайловну от хронических рожистых воспалений, и, когда она умерла, похоронив ее, остался один в их доме, где и жил замкнуто. И я бы, пожалуй, и не встретился с ним, если бы не волнительные события 1937 года... Я даже с трудом вспоминаю, с чего это началось для меня лично. Может быть, с того, что в молодежной газете, в которой я печатался и редактора которой незадолго до этого сняли, в этой молодежной газете появилась уничижительная статья обо мне. Мне приписывалась тысяча грехов, в том числе связь с недавно осужденным поэтом Павлом Васильевым, которого я, как известно, всячески избегал: мне претила разнуздан­ но-богемная его манера жизни. Не дожидаясь организационных выводов, взбешенный, я подал прокурору прошение привлечь газетчиков за клевету, но безуспешно. Так же бе­ зуспешна была моя попытка добиться приема у высоких начальников области. Словом, все было тревожно, непонятно, и вот тогда-то, усевшись однажды писать письмо хоро­ шо знавшему меня Емельяну Ярославскому с просьбой о справедливости, я и был оторван от этого занятия появлением большого, неуклюжего человека с лицом ребенка, — Я муж вдовы Антона Сорокина! — сказал он. — Прошу Вас срочно, сегодня же, зайти ко мне! — А в чем дело? — спросил я.— Знаете, я очень занят, давайте, вместо того, что­ бы идти к Вам, поговорим сейчас! — Нет, прошу Вас незамедлительно идти ко мне,— возразил он.