Сибирские огни, 1988, № 7

ший в удел Старицу, не доставлял Василию беспокойств и огорчении. В силу ли своей натуры, или в силу своего положения__ среди братьев превосходивших его правом по старшинству, но Андреи жил со ® царствующим братом в мире и согласии. И однако же именно он, Андреи Старицкий, в последний раз на Руси поднял междоусобный мятеж. Случилось это уже после смерти Василия. Василий умер нежданно, не успев взрастить наследника. Князь Юрий наконец-то дождался своего часа! Наследник Василиев был совсем ребенком, два других брата Юрия — Дмитрий и Семен, умерли несколькими годами раньше, а меньшего, Андрея, Юрий не брал в расчет. Быть бы усобице, полыхать бы кроваво­ му пожару, да упредили крамольного удельного князя: Юрий был схва­ чен и заточен в темницу, откуда уже никогда не вышел. Андрей Старицкий, в отличие от своего старшего брата, никакой крамолы не замышлял, совесть его была чиста, и он спокойно жил в Москве. После сорочин по великому князю Андрей уехал в свой удел, в Старицу. Уехал, однако, обиженным: вместо припрашиваемых к своей вотчине городков, которые якобы, как поговаривали, дополнительно завещал ему Василий, он получил на память о покойном брате только кое-какую рухлядь, да кубки, да несколько коней-иноходцев в седлах. О его обиде стало известно в Москве, и кто-то принес оттуда слух, что князя хотят схватить. И Москва, и Старица затаили взаимное недоверие. С князя взяли крестоцеловальную запись, в которой он клялся не нару­ шать договора, заключенного им еще ранее со своим малолетним венце­ носным племянником. Этой же записью он лишен был непременного ранее права всех удельных князей принимать к себе служилых князей, бояр, детей боярских, отъехавших от великого князя. Такое условие еще пуще разобидело Андрея. И хотя он вовсе не надеялся увидеть у себя в Старице московских отъездчиков (еще отец его, Иоанн, отбил охоту московским служилым переметываться к удельным), все же уничтоже­ ние Москвой этого древнего права не могло не возмутить гордой души князя. В Москве, конечно, настроения старицкого владетеля были известны. Доходили туда слухи и потревожней — о том, что намерился он якобы бежать в Литву, но слухам этим, должно быть, мало верили, потому что князь еще добрых три года спокойно жил в своем уделе. По-настоящему забеспокоились в Москве лишь тогда, когда князь Андрей, сославшись на болезнь, не приехал на совет по случаю войны с Казанью. Великая княгиня Елена послала в Старицу лекаря — узнать о болезни князя. Воротившись, лекарь доложил, что князь лежит в постели от одной- единственной болячки на стегне. Князю был послан твердый наказ приехать в Москву во что бы то ни стало, но он не поехал и после такого наказа. Старицкий боярин Федор Пронский, родственник нынешнего большого старицкого воеводы Петра Пронского, повез в Москву грамоту, обращен­ ную к великому князю. «Ты, государь,— писал с хитрой уничиженностью Андрей,— приказал к нам с великим запрещением, чтоб нам непременно у тебя быти, как ни есть. Нам, государь, скорбь и кручина великая, что ты не веришь нашей болезни и за нами посылываешь неотложно. А прежде, государь, того не бывало, чтоб нас к вам, государям, на носил­ ках волочили. И я от болезни и от беды, с кручины отбыл ума и мысли. Так ты бы, государь, пожаловал, показал милость, чтобы холопу твоему вперед было можно и надежно твоим жалованием быть бесскорбно и без кручины, как тебе бог положит на сердце». Однако раньше Пронского в Москву пришел донос от одного из ста- рицких детей боярских, что князь Андрей непременно побежит в Литву. Тогда по приказу Елены к Волоку-Ламскому, на перехват князя, были высланы сильные полки, а в Старицу, к самому князю, отправились Кру­ тицкий владыка, симоновский архимандрит и спасский протопоп, ска­ зать ему от имени митрополита: «Слух до нас дошел, что тщишься ты оставить благословение отца своего, гробы родительские, святое отечест­ во, жалованье и береженье государя своего, великого князя Василия й 14