Сибирские огни, 1988, № 6

Конечно, скажут мне, ты свое дитя под крыло, а кто будет ту работу делать? А вот вы скажите мне, что для счастья людского работа та да ­ ет? Пользу-то она приносит, это мне не надо перечислять. Д а ведь их сравнивать все равно, что хлеб со жмыхом... Польза, это она сегодня польза, а завтра вредом оборачивается. С химией этой сколько носи­ лись, газеты-то я читаю, а сейчас отказываться начали. Вот тебе и польза... Нет, я жизнь прожил и могу сказать: есть на земле главные дела — хлеб ростить, детей поднимать, дома строить. Это счастье, а осталь­ ное — суета. Я вот про меньшего своего, Володьку, что в честь Китайца назвал, еще хочу рассказать. Родное дитя, а не лежит душа к нему. Дергается он по жизни, как поплавок. Степана на год всего младше, так что следом и поехал учиться. Но у Степана-то мечта была — физика, он одних книг сколько перечитал, а у этого,— все равно где учиться, лишь бы в город вырваться. А слова, как и мне бывало, поперек не скажи. Ну, думаю, беги, на асфальте копыта быстро пообобьешь. Поступил он в пединститут. Обрадовались мы с Дашей, грызли, ду­ маем, парнишку, а он видишь как распорядился... Старые, что с нас возьмешь, опять мы ошиблись. Закончил он учебу, а в школе-то и дня не работал. Кем уж только не был: и зверей в цирке кормил, и экскур­ сии водил по городу... Спросят у меня в деревне, так и рассказывать стыдно. А потом он в редакцию устроился, вначале ошибки искал, кор­ ректором был, да потихоньку и сам настрополился писать. Сейчас кор­ респондент уже, по командировкам все мотается. Даша-то ничего, успокоилась, а мне все равно не нравится. Сейчас и домой просто так приехать не может, командировку обязательно берет. Пишет про кого-то, а чего про них писать, свою надо жизнь делать. Недавно был он здесь. Даша как раз на речку ушла белье полоскать, а я запряг Гнедка,— хоть и старики, а хозяйство держим, чем здесь больше заниматься. Ну вот, запряг я Гнедка и решил огород вспахать. Сделали мы один круг, второй, а на третьем-то чувствую: все, руки дрожат, дыхание перехватило, нет, думаю, передохнуть надо. И вдруг слышу: «Ты что это, папка, пьяный пахать взялся?» Смотрю, Володька стоит. «Отпил я уже, сынок. Это от работы меня качает». Сели мы с ним, поговорили о том о сем, и решил он допахать за ме­ ня; Пусть, думаю, потешится, мужик-то здоровый. Хорошо борозду повел, отваливается земля, как сало, блестит на солнце. Вот он круг проходит, и поворачивать надо, но замешкался че­ го-то, не туда потянул вожжу, и конь тоже, идет-то с натугой, не понял, чего надо, так и попер прямо. Пробуровили они борозду из огорода через весь двор. Стою я по од­ ну сторону, Володька по другую. «Что,— говорю,— сынок, межу провел? Разделились мы». Неловко ему, вижу, а что поделаешь? Взялся я опять за плуг. Ну и что мне после этого думать? Вырастил бугая, в газетку-то он наловчился писать, а огородишко вспахать не может. Да в газетку-то и я, куплю тетрадку, так понапишу чего хочешь. Нет, меня другое пугает. Неприспособленные к жизни у нас дети выходят. А то, чего в детстве-то хоть маленько мы дали им, город быстро вышибает из них. Вечером уже не стерпел я, заговорил с ним про это. А он мне: «Папа, я понимаю тебя, это твоя жизнь, тебе жалко, что это уходит... Ну а что поделаешь? Всегда так было. Смена поколений, проблем тут не обе­ решься. Ну вот скажи, зачем мне уметь пахать конным плугом? Сей­ час один трактор дюжину таких, как ты, работников заменит». Ах ты, думаю, дите неразумное, человека с железякой равнять взял­ ся. Вспомнил я тут про письма, дай-ка, думаю, покажу, может, они по­ могут ему понять. ■Уезжалн-н'ошзэаереин#-тг<Нф<абй©адуь;9К'Р№^отовился по полгод!й,8а^'Тю и по году, вначале разговоры вели, разведывали все, потом собирали Овой