Сибирские огни, 1988, № 6

Сергей ЗАДЕРЕЕВ РАССКАЗЫ БЕРМЫС .ьн. Я не люблю думать о плохом и не умею отчаиваться, как бы ни приперло, всегда стараюсь найти выход, а если и изуродуюсь в кровь, а ловушка как заколдованная — тоже не вешаю носа, знаю: жизнь милосердна и всегда поможет. Никто во мне эти качества не воспитывал, сколько помню себя — всегда был таким, видно, уже и ро­ дился с особой закалкой. Но последние годы что-то все чаще и хмуро задумываюсь, особенно вот как сейчас, сидя на лавочке, у своих ворот, смотрю вокруг, и настро­ ение такое, что хочется закрыть глаза и ничего не видеть. Я понимаю, нехорошо и даже нечестно свое дурное настроение передавать, но я ста­ рый человек и, думаю, мне простится. Я не знаю, сколько мне осталось прожить, и уже не загадываю вперед, а наоборот, все чаще оглядываюсь и пытаюсь найти смысл, ради которого вышел на эту дорогу и старался пройти ее, как позволяли мне силы и совесть. Если честно, смерть моего тела меня не страшит. То, что ему было отпущено, оно изведало. Не страшит и то, что не увижу я больше вот такого, как сегодня, заката солнца, не почувствую вкуса холодной воды, не выдохну так вот смачно табачный дымок, а пугает и заставляет во­ рочать своими, наверное, уже усыхающими мозгами одно: вместе со мной не станет моей жизни. Не только того, отчего я радовался и печа­ лился, но и того, что смог постичь. А это ведь и есть самое главное — я так понимаю. А если оно каким-то образом не останется — значит, моя жизнь и все связанное с нею — бессмысленно. Не хочу я с этим ми­ риться. Вот и сижу на лавочке у ворот, и думаю, и вспоминаю... Наверное, в моем возрасте это к каждому приходит. Хочется, как говорят, подбить бабки. Арифметика тут, правда, иная... Родился я далеко от этих мест, в деревне Успенка Томской области, да судьба распорядилась так, что умирать буду на этой земле... Перед самой коллективизацией батька мой, Иван Габов, наконец-то скопил нужный капитал и купил коня. Добрый конь, всей семьей ходили во­ круг, похлопывали да поглаживали. Но пуще всех радовался я, ноче­ вать был готов рядом с Гнедком. Деревня наша была крепкой, и без­ лошадных считали голью перекатной, а меня это сильно обижало... Да недолгой оказалась моя радость, начали скоро со всех хозяйств свозить добро и скотину на общий двор, по-новому жить затевали. Когда отец взял под уздцы Гнедка, я заплакал и убежал в поле. С тех пор меня, можно сказать, и не видели дома... Ночью я увел с кол­ хозной конюшни своего любимца, и поскакали мы куда глаза глядят. Попадалась речка, купались вместе, потом Гнедко щипал траву, а я зорил сорочьи гнезда, и жизнь нам казалась бесконечным счастьем. Но в одном из сел — я зашел попросить хлеба — нас остановили и свели куда следует. Так и попал в детскую колонию. Какой-то вины за собой