Сибирские огни, 1988, № 6

тоже была грязнухой, и вечно у нее кавардак, а убирала его Ася. Ей нравилось, да и привыкла за жизнь — каждый день пыль смести, пол протереть, половики выбить. Рукам дело, а голова свободна: Ася припо­ минала стихи и напевала негромко. Она знала много песен — не тех, которые по радио, а с магнитофонов: Розенбаум, Кукин, Гребенщиков, Клячкин. В школе их не слишком любили, там больше «рокеры» в цене были, ну а эти уж так — на закуску. А Асе нравилось: «Как часто вижу я сон, мой удивительный сон, в котором осень нам танцует вальс- бостон...»,— напевала она, шуруя тряпкой по дощатому тети-Раиному полу. Потом она иногда шла в кино, смотрела только заграничные фильмы и только про любовь. Ася понимала, что это сказки и в жизни все совсем по-другому, но именно это и нравилось ей. Она любила сказки за то, что они не притворялись правдой, а честно говорили: мы врем, но врем красиво, не любо — не слушай... Ася и мультики поэтому любила, и всегда смотрела их по телеку, а больше ничего. Потом Ася делала уроки — не то чтобы старательно: на трояк, больше не надо. Читала по программе, наискосок страниц, не привыкла по-другому. Раньше люби­ ла сказки, но сейчас глупо было читать про Волшебника Изумрудного города, а сказок для взрослых детей никто не писал. Мама не раз гово­ рила ей, что самый великий писатель — Лев Толстой, и в седьмом клас­ се Ася решилась прочесть «Анну Каренину». Ей стало скучно уже на третьей странице, а на сороковой она бросила это занудство и удивля­ лась, как мама могла его хвалить. Потом, правда, выяснилось, что мама только помнила со школы, что Толстой — самый великий, а читать его ей некогда было: в школе гуляла, а потом сразу замуж выскочила. И детективы Ася не любила: там одно вранье сплошное: все, которые из органов,— герои, а уж Ася знала местных «ментов»... Асю они, правда, никогда не трогали, но в школе их все терпеть не могли: то они концерт «рокеров» разгоняют, то просто так, за внешний вид^ в отделение тя ­ нут, то в парке пристают: «Документы есть? Из какой школы? А ну марш по домам!»... Вечером приходила с почты тетя Рая, и, чтобы поменьше было раз­ говоров про то, что «жизнь, девочка, состоит из рядовых дней, но каждый надо наполнить радостью труда, потому что жизнь дается человеку один раз и прожить ее надо так, чтобы, умирая, не было мучительно боль­ но...», Ася уходила в ванную и долго там сидела. У них, в коммуналке, по уговору умывались не больше пяти минут, а банные вечера — по рас­ писанию, у Мухиных — четверг. А тут Ася торчала в ванной чуть не по часу, и тетя Рая, как ни странно, не возражала, потому что чистоту тела ставила примерно вровень с девичьей гордостью. Ася долго мыться не привыкла, и потому, пустив для отвода глаз душ, подробно и придирчи­ во разглядывала себя в большом, в ее рост, зеркале. Дома у них такого не было, и Ася впервые увидела себя всю только в пятнадцать лет. И прежде всего поняла, что никакая она не Мухрышка, а очень даже при­ ятная девочка, стройная и милая. А что маленькая, так это вовсе ниче­ го, даже лучше, чем быть дылдой, «тетенькой-достань-воробышка!» Но тут же вспомнила она шуточную припевку Лерочкиной бабушки: «Хоро­ ша я, хороша, да плохо одета, никто замуж не берет бедную за это». «Про меня»,— подумала Ася. И очень скоро поняла, что не только мо­ жет нравиться, но и хочет. «Вот еще, больно надо!» — фыркала^она, от­ пихивая мысль про это, но чем больше отпихивала, тем упорней цепля­ лась проклятая, вредная, глупая, стыдная, мерзкая мыслишка. Ася ло­ жилась спать и, чтобы не думать про это, упрямо считала слонов, пред­ ставляя, как они идут, помахивая морщинистыми хоботами, хлопая тон­ кими плоскими ушами, лениво взбивая пыль круглыми ножищами, вертя поросячьими хвостиками; каждый слон смотрел на Асю печальным со­ чувственным взглядом и как будто вздыхал сострадательно, и она з а ­ сыпала под мудрыми слоновьими взглядами, а во сне ей вдруг виделось такое, такое!.. Вот честно, без вранья: поставят у стенки и скажут: «Рассказывай, чего снилось, а то стрельнем!» Нет, пускай стреляют! . . ь ь .в,.