Сибирские огни, 1988, № 6

рукими, недалекими, а порой просто не­ веж ественными оказались тогдашние ли­ тературны е «судьи», не сумевшие ни по­ нять всей глубины замы сла писателя, ни по достоинству оценить великолепное худож е­ ственное исполнение этого замы сла. Крити­ ки, а точнее будет сказать — недруги «Угрюм-реки», задались единственной целью: наклеить на автора этого уникаль­ ного творения как можно больше всяческих ярлыков, нагородить вокруг романа кучу всевозможных напраслин и несуразностей. Вот, к примеру, что писал об «Угрюм-ре- ке» некий Ф. Бутенко в статье под претен­ циозным названием «М ежду Достоевским и М аминым-Сибиряком»: «...В романе, в сущности, перед нами предстает либерально-бурж уазная концеп­ ция капитализма, построенная на основе отвлеченного морализирования и «подкреп­ ленная» весьма упрощенной философией Достоевского. И збрав себе в Вергилии для прогулки по капиталистическому аду Достоевского, пи­ сатель мистифицировал этот «ад», он не раскры л перед читателем реально истори­ ческого, объективного зла капитализма. Тем самым борьбу с капитализмом он низвел до осуждения его отдельных моральных усто­ ев. В этом глубокая неудача Вяч. Шишко­ ва». С Ф. Бутенко во многом был солидарен критик ж урн ала «Звезда» М. Майзель. В статье «Внеюбилейные итоги» М айзель предъявлял Шишкову серьезные претензии, касавш иеся неверного, по его мнению, осве­ щения трех основных образов романа -— Прохора, Нины, Протасова. И звращ ая, про­ извольно толкуя главный конфликт романа, М айзель утверж дал, что Шишков «не р а з­ глядел неприглядного внутреннего облика Протасова», внес в образ Нины некое «се­ рафическое» начало и потому именно этот образ противостоит Прохору Громову, вследствие чего все содерж ание романа сво­ дится к «внутриклассовому столкновению П рохора и Нины». Вообще, в чем только не упрекали первые критики «Угрюм-реки» ее автора? И в «мистике», и в «пантеистической символи­ ке», и в «гипертрофии сюжета», и д аж е в извращении «эксплуататорской природы к а ­ питалистического производства». А иные ревнители идейной чистоты литературы до­ говорились до того, что вообще объявили «Угрюм-реку» произведением «реакционным и вредным». Сейчас все эти нелепые обвинения и вы­ пады против «Угрюм-реки» и ее автора вос­ принимаются как нечто курьезное, едва ли не анекдотическое. Н о каково было В. Я. Шишкову, человеку легкоранимому, впечат­ лительному, читать эту брань, опублико­ ванную на страницах самых авторитетных в то .время периодических изданий? Однако самым прискорбным для писате­ ля было то, что «Угрюм-река» пришлась не по вкусу А. М. Горькому, которого Шишков всегда считая своим литературным «крест­ ным отцом». Шишков послал Алексею Максимовичу экзем пляр романа с дарственной надписью, с трепетом ж д ал письма, зная, что Горький, человек отзывчивый и обязательный, не­ пременно напишет, вы скаж ет свое мнение. Но когда письмо было, наконец, получено. оно буквально повергло Ш иш кова в см яте­ ние. «Не понравилась мне «Угрюм-река», — писал Горький автору. — М естами было даж е странно читать, как будто писали не Вы, а молодой, «начинающий», который, торопясь заинтересовать читателя, н агро­ м ож дает факты, забы вая м отивировать их... Очень много взято из арсенала «авантю рно­ го романа». И ко всему этому — тягостное многословие, небрежный язык. Нет, не пон­ равилась мне эта книга. Сож алею , что не могу сказать ничего иного». Почему А. М. Горький, с его тонким х у ­ дож ественным вкусом, не «принял», не одобрил «Угрюм-реку», вопрос сложный, но уж е достаточно освещенный в нашем лите­ ратуроведении. Особенно подробно, детал ь­ но, с привлечением обширного докум ен­ тального м атериала, взаимоотнош ения Горького и Ш ишкова прослеж ены в упом я­ нутой, монографии Н. Н. Яновского «В я­ чеслав Шишков», к которой я и отсылаю всех интересующихся творчеством этого з а ­ мечательного, всенародно известного х удож ­ ника слова. Н едаром говорят: время все ставит на свои места. Н едаром бытует мнение, что главным судьей в оценке того или иного произведения всегда был, есть и будет чи­ татель. И вот тут, к ак говорится, справед­ ливость полностью восторж ествовала. Если критики 30-х годов, за редким исключени­ ем, встретили «Угрюм-реку» в штыки, сде­ лали все возможное, чтобы, образно вы ра­ ж аясь, загрязнить ее чистейшую воду гр яз­ ными потоками брани, то читатель принял шишковский роман к ак подарок. Ч итатель полюбил эту книгу, что назы ­ вается, с первого взгляда и по сю пору лю ­ буется, дивится этим изумительным творе­ нием отечественной словесности, снова и снова обращ аясь к нему, ж адно, с упоени­ ем читая и перечитывая его страницы. М аленькое отступление. З а всю историю мировой литературы написано множ ество романов; подавляющ ее большинство их, разумеется, кануло безвозвратно в Л ету, однако немало романов вы держ ало, к ак го­ ворится, проверку временем, из-дается, переиздается, читается, перечитывается... Но есть среди них и самы е-самы е вершин­ ные достижения — романы -шедевры , ром а­ ны-эталоны, олицетворяющие собой полное проявление человеческого духа и человече­ ского худож ественного гения. Это, безу­ словно, «Война и мир» Толстого, «Б ратья К арам азовы » Достоевского, «Красное и чер­ ное» Стендаля, «М адам Бовари» Ф лобера, «Д эвид Копперфильд» Диккенса, «С ага о Форсайтах» Голсуорси, «Тихий Дон» Ш оло­ хова. Почему эти романы стали нашими веч­ ными спутниками, общеизвестно: в них во­ площен, по сути, весь исторический, фило­ софский, духовный и нравственный опыт многострадального человечества, в них ж и ­ вут и действуют персонажи, навеки уд о ­ стоившиеся чести быть общечеловеческими типами, в них мастерски написанные к а р ­ тины и сцены, отображ ающ ие все многооб­ разие бытия... Словом, об их достоинствах можно говорить и говорить. О днако в к а ж ­ дой книге — и это касается не только об­ щепризнанных ш едевров, но и произведений текущей, современной литературы — дол­ жно быть еще одно качество, играющее'-не- м аловажную роль в ее последующей лите