Сибирские огни, 1988, № 6

визия. Л озунг все ж е есть, хотя и не напи­ сан он буквами на листе бумаги. Он — в лю ­ дях, в орденах и сединах, и в том, что съ ез­ ж аю тся они сюда каж ды й год отовсюду, да и в том, что год от года фронтовиков ста. новится все меньше. Л о зун г этот — пускай не будет войн. А раз уж пережили они вой­ ну, то их страдания принадлеж ат не только им, потому что все они вместе — пам ять человечества, совесть человечества, урок человечеству. Т ак рож дался было очерк. Только вот р ассказала мне учительница, как однажды разби рала она дома свои книжки, и надо же было сборнику известного советского поэта упасть на пол и раскры ться на той страни­ це, где было одно из стихотворений, которое М арченко вы давал за свое. Учительницу словно током ударило. Ребя- там она решила ничего не говорить, но объяснила, что писем больше писать не нужно. Потому что человек М арченко зан я­ той, и незачем его отвлекать. Сам по себе неприятный факт, несомнен­ но. Но, наверное, не было бы так трудно учительнице, а она никак об этом забы ть не могла, если бы не Освенцим, если бы не ис­ тория его жизни, такая, что кричать хоте­ лось, что ночами от нее не спалось. Т ак уж устроены мы. Ж и вет в нас вера, и хорош ая вера, в то, что тот, кто прошел войну, окре­ щенную в песне священной, долж ен и сам быть свят. . Вот эта мысль и мне не д ав ал а покоя. После командировки я отклады вал с ним встречу. Иногда ругал про себя, грешным делом, книж ку, что открылась на «ненуж ­ ной» странице, обстоятельства, что свели м е­ ня с той учительницей и ее классом. Не зву­ чал тот аккорд, который вы страивал я уж е давно, бережно, звук к звуку. Руш ился от одной ф альшивой ноты. Только, видно, решила судьба испытать д о конца мое терпение и подкинула еще один ф акт: узнал я, что М арченко был су­ дим за изготовление фальшивых денег. К азалось, к чему ворошить старое. Но сейчас, когда мне, наконец, известна р а зв я з­ ка всей истории, думаю , я вправе обратиться к двухтомному уголовному делу Марченко. Я листал это дело быстро, словно надеясь где-нибудь в конце найти страницу, что по­ ведает: М арченко впутывался во все это случайно. Но не было в деле такой страницы. Зато была другая, на которой откровенно и кате­ горично в тексте последнего приговора три слова: «Особо опасный рецидивист». И тог­ д а я вернулся к началу. Неизвестно, откуда тянулись его грехи. П ервая за них расплата застала Виктора Григорьевича Марченко, двадцати двухлет­ него человека без документов и прописки, в городе Ростове-на-Д ону. Там он совершил д в а разбойных нападения, угрож ая ножом, с целью овладеть имуществом. Там и был осужден за грабеж и приговорен к 15 го­ дам работы в исправительно-трудовой коло­ нии. Мне хотелось бы процитировать запись его обращения к суду: «Марченко просит учесть, что перенес тяж елое детство, остался сиротой, воспитывался в детдоме, а теперь осознал свою ошибку». В ажное дл я нас з а ­ явление. П отому что с тех пор Марченко нигде и никогда не осознавал своих оши­ бок. Ни на словах, ни тем более на деле. А ош ибок было достаточно. В 1962 году в местах лишения свободы, где М арченко от­ бы вал наказание, появились ф альш ивы е деньги. Р а б о тал он худож ником (специаль­ ного образования не имел, но с детства лю ­ бил рисовать), ему, как говорится, и кар­ ты, а точнее — карандаш и — в руки. В первый раз состава преступления в его занятии не обнаруж или. Слишком уж мало его деньги походили на настоящие. И заклю ­ чил прокурор из этого, что имеет тут место элементарное мошенничество. Н о М арченко тем временем соверш ен­ ствовался, и следующую партию денег, д е­ сяти-, пяти- и трехрублевы е билеты, уж е мож но было принять за настоящие. Особен­ но если всучить их в темноте. Или кому- нибудь изрядно выпившему, к ак и было, видно, им задум ано. Н а доп ро сах М арченко говорил, что хотел с помощью этих денег н аказать спекулян­ тов — этакий страдалец и заботливый друг, и д аж е немножко борец за справедливость. Но документы судебного дела говорят о другом. В от записка самого Марченко, от­ правленная товарищ у: «Саня, друж ок, привет! Е ду сейчас на Центральный по делу с деньгами. Вновь. Не знаю, как обернется дело, возможно, опять затрется, а мож ет, поплыву как золотой. Не любит закон, когда зам еш ан а ф альш ь в монете». Зн ал он все-таки, на что идет. И закон знал. Достаточно хорошо, чтобы, поняв, что не сойдут ему с рук фальшивые день­ ги, ходатайствовать о проведении судебно­ психиатрической экспертизы . О снование — м аниакальные явления, навязчивое ж елание умереть, многочисленные травмы головы и перелом позвоночника. Отклонили тогда это ходатайство, потому что логически продуманы были все показания подсуди­ мого, защ и та его от предъявленного ему обвинения и слишком искусно найдены бы­ ли им самим причины дл я экспертизы . Т ак что нечего было сказать защ итнику на суде, и сдерж анным получилось его вы ступле­ ние. Стоп! А почему ж е М арченко не вспом­ нил Освенцим и не р асск азал о нем защ и т­ нику, уж если всяческими путями хотел уйти от наказани я? О становил меня этот вопрос. И подум ал я тогда, что, видимо, осталось что-то святое для этого человека. И этим чем-то было его прошлое, его стр а­ дания, которы е не мог он вспоминать и дергать по пустякам. Н е мог он рассказать обо всем на суде, потому что, хотя и стран­ но это, пережитое словно обязы вало его ко многому и был он сейчас пережитого — увы! — не достоин. Нет, потом скаж ет он об этом. С каж ет во весь голос, когда выйдет на свободу. С каж ет потому, что не одному ему принад­ л еж ат его страдания. Об этом скаж ет, а о другом умолчит. К ак сейчас умолчал об Освенциме. Потому что несовместимы эти части жизни. Словно две ж изни совсем разные. И что делать, если так переплелись они, перепутались. Вот только выйти на свободу он, к аж ет­ ся, не спешил. И через полтора года, когда было возбуж дено против него новое, чет­ вертое уголовное дело, ему уж е не приш­ лось "й^осйть о назначении судёбно-психи-