Сибирские огни, 1988, № 5

от всего сердца — необычайно сильную, золотую душу увидел я в нашем солдате. Он смог спокойно подняться над горем своим и над ненавистью. А ведь чуть раньше казалось, что эта самая ненависть нам всю душу. словно термитом, выжгла. Обнимаю и целую вас! Поклон дорогой Евфимии. Ваш — Викентий Куликов. ___ март, 1944 год» «Здравствуй, любимый наш муж и отец! Давно не получали от тебя известий. Уж не случилось ли чего или занят очень? Найди время, доро­ гой, отпиши нам, а то мы тут с Леночкой сильно беспокоимся. Леночка наша всю осень проработала на соломокопнителе и заработала много трудодней. Она уже совсем взрослая и, кажется, влюблена в одного бравого тракториста из МТС. Вот и еще один год прожили... Нашему Володьке исполнилось бы нынче ровно десять лет. И за что нам такое наказание выпало, Викен­ тий? Хотя, как посмотришь,— в каждой семье кто-то убит. А т о и по два, и по три человека сразу. Но они хоть на войне полегли, а тут мальчонка, при живой матери... Нет, никогда я себе этого не прощу. Пиши, дорогой, любимый, не забывай нас. Каждая твоя весточка большая радость в нашем доме. А еще лучше — возвращайся поскорее! Твоя любящая жена Капа». «Родная Капа! Любимая дочурка Леночка! Не писал все это время лишь потому, что наши войска были в непрерывном движении. Наступа­ ем, Капа, гоним фашистов. А дел у меня на территории врага, как ты понимаешь, значительно прибавилось, да и ответственность на мне лежит теперь очень большая. Сейчас вот пишу тебе в машине, среди большого поля, положив на колени книгу, которую нашел на дороге. Книга эта — Шекспир, издание 1903 года. И почти все в ней мною раньше не читано: «Буря», «Антоний и Клеопатра», «Цимбелин». Просмотрел, невольно сравнивая героев Шекспира с людьми нашего времени, с товарищами по оружию. Знаешь, что я увидел? Если собрать лучшее, что есть в наших людях, создать обобщенный образ, то вышли бы характеры более силь­ ные, возвышенные, чем все шекспировские короли, лорды и рыцари...» В этом месте письма Луиза высоко вздернула тонко выщипанные брови и шумно отодвинула кресло от стола. Услышав этот шум, загляну­ ла Евфимия, вопросительно уставившись на Луизу горестными глазами. — Представляешь, тетушка, тут, в письмах, дедушка сравнивает на­ ших солдат с рыцарями Шекспира... Странно-то как, правда? — А чего странного? — тихо ответила Евфимия, нахмурившись при виде папок и разложенных на столе писем.— Они и были рыцарями, по­ тому как землю свою защищали. Были в чести перед богом и народом. — Тут, между прочим, и о тебе пишут. — Ну и что? — Да ничего... Интересно просто. Мама что, правда, на соломокоп­ нителе работала? — Тогда все работали. И мама твоя, Елена Викентьевна, не хуже Других была. — Послушай, Евфимия, — оживилась Луиза, — а в кого она была влюблена? В какого-то там тракториста... Кто он, а? — Человек... На фронте был ранен. Его потом дезертиры застрелили. — Ка-ак? — округлились глаза у Луизы. — Он случайно на их землянку в овраге набрел, ну и они... От нем­ цев не погиб, так свои прикончили.